— Ты жива.
— Только благодаря тебе, — она посмотрела на альманда за его спиной.
Люперо дважды обошел вокруг Яг-Ра-Таха, тщательно обнюхал его, попытался укусить за руку, затем горько завыл, обернулся калачиком вокруг холодных ног и положил голову на передние лапы. Ахари спохватилась и подняла меч, Вараил хотел помочь, но она резко отстранилась.
— Не касайся его. — Затем подошла к альманду. — Здесь ему самое место, — и вложила меч ему в руку.
Множество вопросов одолевали Вараила, но сейчас он был счастлив как никогда, и все ответы, какими бы они ни были, не казались существенными, важным было только то, что Азара жива.
— Расскажешь мне о своих приключениях? — попросила она.
— Только если ты расскажешь мне о своих, — парировал он. На миг в ее глазах он увидел грусть.
— Конечно, я тебе все расскажу.
Они шли по небу. Вараил вкратце поведал о своих похождениях, не вдаваясь в детали и не придавая рассказу эмоциональной окраски, а потом пришла очередь Ахари. Она была счастлива и весела, слушая, но о некоторых вещах при всем желании не могла говорить с улыбкой. Она ничего не утаила от друга последнего детства, и по мере развития истории, лицо ее мрачнело, и боковым зрением она видела, как мрачнел и Вараил. Но его печаль была вызвана не столько самим рассказом, сколько изменениями, которые он обнаруживал в подруге по мере повествования. Когда она умолкала, и сызмальства знакомый голос не ткал вуаль воспоминаний, он видел строгость бровей, холод губ и тяжесть взгляда — вещи, которых раньше в ней не наблюдал. И раньше, чем услышал, понял, что ошибся. Знание это обрушило на него печаль, потопившую прежнюю радость, и от этой внезапной перемены, от того, что след счастья так свеж и памятен, ему стало горше, чем живя с мыслью о ее смерти. Его подруга детства и любовь, та, кого он знал Азарой, умерла. Пусть она не утонула, но произошло это позже, однако все, что от нее осталось, это внешнее сходство со старой богиней нового солнца.
— Вараил, прости, что не взошла с тобой на корабль, — вдруг вспомнила она обещание, данное себе во сне.
— Конечно, — обронил он рассеянно.
А далеко внизу человек одной с ним версты тревожно смотрел в небо. Поняв снедающие его опасения, Граниш охнул.
— Что такое? — спросил, подходя к нему Амутар. Дъёрхтард процитировал:
— «Соберутся четверо, облачится плотью клинок и возвестит рог гласом Падшего о приходе красного солнца».
— Но рог не звучал, — неуверенно возразил Амутар. Все слушали тишину, опасаясь и ожидая громоподобного трубного звука, быть может, землетрясения или урагана. Ничего подобного не происходило.
— Рог Вологама прозвучал, — все обернулись и увидели Ераиль, о существовании которой совсем забыли. — Вы его не услышали, потому что звук разносился в Рошгеосе.
— Ты использовала гигантов себе в угоду, — догадался Амутар.
— Но какова была твоя цель? — спросил Дъёрхтард.
— Я только хотела вернуть своего бога. И я его вернула.
— Ты хотела воскресить Ахари? — уточнила Миридис. — Зачем?
— Я хотела воскресить Яг-Ра-Таха. Но отвечая на второй вопрос, — неужели вы до сих пор не поняли? У тальиндов сиреневая кровь и бледная кожа, мы общаемся мысленно, рошъяра не поклоняемся.
— Я догадывался, — кивнул Граниш.
— Многие догадывались, — согласилась Ераиль. — Но догадки и знания разные вещи.
— Что будешь делать теперь? — спросил бывший наемник. Она пожала плечами.
— Постараюсь избежать суда вашего трусливого праведника. Впрочем, — она обвела взглядом поднимающихся воинов. — Едва ли мне это удастся.
— Тебе не сбежать, — подтвердил Зефтеро, прежде ведущий серьезный разговор с Вирдео. — Я тебе не позволю. — Ераиль усмехнулась.