– Куда все делись? Вымерли все что ли? –блистал Симон своим искромётным земным юмором. – Конечно, вымерли, живых то здесь нет.
Настроение было прекрасным, ему сегодня очень везло, ушёл незамеченным и пришёл не привлёк внимание, обстоятельства сложились самым лучшим образом. Принесенное с собой облако было отбуксировано в самый конец. Но как не старался Симон, влить его в общую картину никак не получалось. Оно настолько криво стояло, что сразу же бросалось в глаза, в ряду стоит не ровно, формой совсем не похоже на другие облака. Очень сильно отличается, словно топорная работа, невыгодно смотрится на фоне заводских моделей. Симон понял безнадежность своей маскировки и решил оставить всё как есть. Теперь оставалось только зайти в облако и посмотреть усовершенствованное кино.
С самого утра начались проблемы, когда брился – порезался и увидел в зеркале своё лицо в крови. Сразу же пришли дурные мысли, руки затряслись. Бросил бритву, пошёл пить кофе, непослушные пальцы, не удержали горячую кружку, она упала на пол, кипяток попал прямо Симону на ноги. Пока он обрабатывал обваренные конечности кремом от ожогов, жена начала рассказывать про коммунальные задолженности. Симон решил попробовать найти подработку. Начал обуваться в ботинки и корчится от боли, повреждённая кожа на ногах напоминала о себе с каждым шагом. Сел в машину и начал заводить мотор, а он не заводится. Иномарка у Симона, конечно же, старенькая, но с запуском двигателя никогда проблем не было. Складывалось впечатление, что весь мир восстал против него и не выпускает из дома. Он психанул, ударил ладошкой по панели приборов, повернул ключ зажигания ещё раз и старая иномарка послушно завелась. Выехал на улицу и увидел своих кредиторов, которым он должен деньги. Первая мысль, которая посетила, это зайти обратно в дом и отсидеться там. Но Симон принял другое, ошибочное решение, он решил проскочить, но не получилось. Два человека вышли на середину дороги, не оставив Симону возможности проехать без остановки. Естественно такое начало, не способствовало дружескому разговору и они очень сильно поругались, за малым до драки не дошло. В итоге Симону сказали, если не отдаст деньги в ближайшее время, то придётся возвращать их с очень большими процентами. Разговаривать по хорошему с ним больше никто не будет, дальше пообещали действовать другими методами. Напуганный угрозами он позвонил на работу, сказал, что ему срочно нужны деньги, но ему отказали, напомнив, что в стране кризис и все работники взяли отпуска за свой счёт. Тогда он решил обратиться к маме и поехал к ней домой. Но мать не прочувствовала безвыходное настроение сына и вместо моральной поддержки подлила масла в огонь:
– Дожился, приехал у старой и больной матери деньги клянчить. Вместо того чтобы мне помочь, ты у меня решил последнее забрать. Мало того, что я тебя в детстве содержала, так и сейчас, когда ты уже взрослый мужик, я должна тебя взять на попечительство? Найди работу и зарабатывай, обеспечивай себя сам. Вот в наше советское время безработных называли тунеядцами, а самых отъявленных бездельников и паразитов не поддававшихся словесным убеждениям, отправляли в тюрьму. А сейчас у вас всё просто, нет работы и не надо.
Симон пытался объяснить, что он хороший работник, просто так сложились обстоятельства и он попал в тяжелое положение. Но мать была непреклонна, она опять начала стыдить сына и случайно проболталась, что она уже пообещала купить коляску внучке, так как дочка очень просила. И в этот момент у Симона начала ехать крыша.
– Коляску, – начал орать он во всё горло. – Меня покалечить обещают, а тебе важнее какая-то коляска?
Но и здесь мать не проявила чувство такта, вместо того что бы успокоиться, она сама напрягла свои голосовые связки и завизжала в ответ:
– Не смей на меня кричать, на жену свою непутёвую будешь поднимать голос. А в моём доме не смей разговаривать со мной в таком тоне.
А вот жену, конечно, трогать не стоило, это была больная тема. Свекровь всегда цепляла невестку за дело и без дела. Симон старался не давать жену в обиду и постоянно осаживал мать. Но теперь, когда он сам оказался в тяжелом положении, родительница не только не помогла ни словом, ни делом, но и прошлась по всем болевым точкам, каждой уделив особое внимание. Она словно мстила ему за все ситуации, где он принимал сторону супруги. В этот момент планка самообладания у Симона упала, он дал чувствам волю и наговорил маме столько разных гадостей, которые в обычном состоянии, даже бы не решился произнести. Справедливости ради нужно сказать, что мать в словах себя тоже не сдерживала и не ограничивала. В конце скандала Симон проклял её и вышел из дома. Никто из его родственников, больше его живым не видел.