Кирена легла на постель и закрыла глаза. На губах заиграла блаженная улыбка. Она представила себя в роли, отведенной ей Старейшиной. Больше всего она мечтала насолить Белладонне, этой гордой и заносчивой сучке, привыкшей всегда и всеми повелевать только потому, что ей повезло родиться дочерью Старейшины. Она не обольщалась, что сможет завалить древнего вампира, коим и была светловолосая красотка. Но мечтать не вредно. И это даже вампиры время от времени делают.
- О чем вы говорили со Старейшиной? - выводя Кирену из транса волнующих мыслей, нарочито небрежным тоном поинтересовался Наргал.
Кирена уловила явные нотки нервозности, а сам вампир напрягся.
- Да так, - она многозначительно улыбнулась.
Но он ее не воспринял. Его взгляд был непроницаем, а лицо словно окаменело. И ждал ответа на свой вопрос. Кирена нахмурилась, не понимая, что его так беспокоит. И рассказала ему все. Не утаила ни единой подробности. Хоть она и получила имя, стала частью большой вампирской семьи. Но Наргал по-прежнему оставался для нее проводником, отцом и возлюбленным. И она не могла врать ему или что-то от него скрывать. Она всецело доверяла ему.
Наргал рывком поднялся. Кирена успела заметить, что в его глазах затаился гнев, а губы сжаты. Она знала, что это означает: верх неудовольствия, раздражение на грани гнева. Она вздохнула и отвернула голову. Не знала, что сказать такого ободряющего, чтобы он успокоился. Да и стоило ли сейчас что-то говорить. Хорошее настроение понемногу съеживалось от этой давящей нервной сцены.
-Что ты ему ответила? - хриплым шепотом спросил Наргал.
- Я сказала, что мне нужно подумать.
- Подумать, - Наргал усмехнулся, но было это ехидно, словно он желал поглумиться, и горько, словно ему было больно, - Подумать. И каковы твои мысли? Поделись со мной.
- Я пока не знаю. Но мне нравится это предложение, - честно ответила Кирена.
И Наргал взорвался. Он повернулся, и она увидела, как у вампира вздулись вены на шее. Точнее синие голосочки стали заметны под бледной кожей. Его глаза сверкали как два бриллианта, от клокочущего внутри гнева, от вырывающейся наружу ярости.
- Он просто хочет забрать тебя у меня. Они все хотят. И эта белобрысая сучка еще тогда сказала, что так будет, - с хриплого зловещего шепота он постепенно переходил на крик, -
Кирена распахнула глаза от удивления. Она не знала, что сказать и как реагировать. Вдруг она поймала себя на мысли, что это с ней когда-то уже было. Макс так отчитывал ее за провинности, которые на его взгляд были отвратительными, предательскими и мерзкими. И всякий раз она, словно ослушавшаяся школьница, опускала глаза долу и чувствовала себя виноватой, хотя, по сути, ничего такого и не делала. Но Максу нравилось заставлять ее чествовать свою никчемность и мелочность, понимать, что она ноль без палочки и без него никогда бы не разобралась в хитросплетениях жизни. Давно бы уже или стояла на окружной дороге с другими продажными девицами, или скатилась еще ниже по социальной лестнице. И сейчас происходило то же самое. Наргал заставлял ее вновь переживать это. Или хотел заставить. Кирена поняла, что теперь так не будет. Кроме недовольства и разрастающегося раздражения она не чувствовала ничего. Да, он - отец, он - муж, он - любовник, но это не дает ему право так обращаться с ней. Она не игрушка. И если уж у нее есть то, что нужно Старейшине, значит, не так уж она никчемна и глупа.
Наргал заметил на ее губах усмешку. Злую, ироничную. Она говорила, давай, давай, мне все равно. На несколько долгих секунд он оторопел, словно такого не было с ним раньше. А потом стал орать еще яростнее, еще злее.
Кирена взяла бокал, что принесла с собой в комнату с вечеринки. Сделав небольшой глоток, она не отрывала взгляда с вампира. Тихонечко звякнув хрустальной ножкой, ставя его обратно, она провела пальцем с длинным когтем по губам, словно желая собрать оставшиеся капли игристого напитка.
- Ты вообще меня слушаешь?! - казалось, что Наргал вот-вот взлетит и отправится в космос, а его запала хватит еще и на обратный путь.
- Конечно, - Кирена послала ему воздушный поцелуй и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
Она слышала, как звякнули осколки разбитого об дверь бокала, но это лишь вызвало еще одну улыбку. Кирена пошла дальше по коридору на поиски лестницы.
Она сама не понимала, что с ней произошло. Она умерла уже дважды. Если считать только последние несколько недель. А сколько раз было до этого. Но это не в счет. Она и не была живой. Никогда дышать воздухом, чувствовать биение своего сердца, переживать какие-то странные реакции организма, принимая их за чувства, не может называться жизнью. Одни любят делать больно, другие любят терпеть. Одни любят, когда им врут, вводят в заблуждение, создавая иллюзию счастья, другие любят сказки уничтожать. Вырвать сердце, разорвав все артерии, запустить руку так глубоко, чтобы она скрылась в теле по локоть. Тянуть медленно, продлевая агонию. Чем-то сродни вампиру, но не так. После человека ты сможешь воскреснуть, после вампира нет. Человек тянется за временем. В самом начале пути он стремится его обогнать, думая, что тогда он получит все, что пожелает. Но лишь потом осознает, что это не тот путь, которому стоит следовать. Его не надо обгонять, его нужно обмануть, скрыться, спрятаться, чтобы оно не нашло, не оставило на тебе отпечаток, свой след. Время всегда между, время всегда над, под, в. В правой руке у него копье; им оно рушит мир - города, страны, цивилизации. В другой руке у него саван; им оно покрывает всех тех, до кого дотянется. Сначала ласково, стирая грани, потом чуть более заметно. Но это прикосновение оставляет первый след, и ты становишься подвержен тлену. И последний, смертельный. Но для нее время теперь не опасно. Оно не враг. Пока. Оно спутник, соратник, проводник. Оно ведет в другие эпохи, другие миры, постепенно раскрываясь, как цветок новой жизнью, или взрываясь войной, за которой последует новый всплеск развития.