Выше, выше, до синего неба,
Дальше, дальше, до белого облака!
Девушки россыпью бросились прочь от зеленоволосой, каплями росы распределились по всей поляне. Одна оказалась совсем рядом с Жанной, и та почувствовала слабый речной запах от кожи берегини. Никакой сирени не было и в помине.
Я уже по дороге, я уже ухожу,
На четвертом пороге я тебя подожду,
И со мной ничего не случится.
Центральная как-то странно свернулась, словно уменьшилась в росте. Напрягая зрение, Аббатикова пыталась понять, что же с ней происходит. Может, пришел ее срок, и она должна погибнуть? Но некромагия внутри Жанны не откликалась на действо перед ее глазами. Значит, не смерть, что-то другое было целью этого непонятного, но безумно красивого обряда.
А как только закрылись двери дома за мной,
Тут и выросли крылья у меня за спиной.
Не смотри, ты их так не увидишь.*
Берегини снова кинулись к своей сестре, упали на колени, не добежав пары шагов. Пение оборвалось, а с того места, где еще недавно сидела девушка, вспорхнул белоснежный лебедь. Широкие сильные крылья уверенно отталкивались от воздуха, голова птицы смотрела ввысь. Поднявший кругами выше макушек деревьев, лебедь вдруг громко вскрикнул и камнем упал вниз.
Жанна не удержалась и ахнула. Ей вдруг показалось, что вместо лебедя падает Глеб.
Тут же все берегини разом обернулись к ней. Они встали с колен, закрыли упавшую, сомкнув ряды. Аббатиковой показалось, будто они отгородились от нее жестким непроницаемым барьером, приняв за врага с первого же взгляда.
– Нет… – прошептала она. – Я… Мне нужна помощь…
– Уходи, – холодно ответила одна из берегинь, высокая, с темными жесткими косами и крупными чертами лица. – Мертвым не положено видеть наши танцы.
– Я ивая! – Жанна почувствовала, что на глаза навернулись слезы. – Ивая!
Она не понимала себя, не понимала ничего, но ей очень хотелось плакать. В памяти всплывали все те немногие встречи наедине с Глебом, что у них были. Его голос, его глаза, его теплые руки, веселый смех, спадающие на глаза волосы… Сердце некромагини забилось в клетке тела, словно плененная пичуга. Ей было очень больно.
– Ты некромаг.
– Я е отеа… – Аббатикова скользнула взглядом по суровым лицам, ища хоть какой-то поддержки. – Еня астаили! Омоите не!
– Трупы в помощи не нуждаются.
– Оему? Оему ак?! Я же ео юлю! Юлю! Омоите еу!
Жанне казалось, что ее переполняет всеобъемлющее чувство любви к Бейбарсову. Ее душа, если она, конечно, была у нее, рвалась к нему, чтобы обнять, закрыть от напастей своим телом, защитить, спасти, чтобы прижаться к нему и почувствовать его поцелуй на своих губах, чтобы подарить ему всю себя без остатка. Столько лет сдерживаемое чувство накрыло ее с головой, лишая способности связно мыслить и говорить.
– Юлю! Олько ео! – выкрикнула она.
Берегини равнодушно смотрели на нее. Их ничуть не трогали слезы некромагини.
– Има азал, то ы оможее! Я е спавюсь она!
Она хотела рассказать, какой Глеб хороший, замечательный, самый лучший на свете, но язык совершенно не слушался ее. Вместо четкой речи получался набор гласных звуков, разделенных знаками препинания. Не выдержав, Жанна кинулась вперед, потянулась схватить за руку одну из девушек, но налетела на выставленный щит и упала, обожженная силой.
– Уходи отсюда, – повторила высокая берегиня. – Никто тебе не поможет.
Аббатикова тихо заскулила, во все глаза глядя на неприступных созданий.
– Прекратите немедленно! – разнесся над поляной мужской голос.
Дима опустился на колени рядом с некромагиней и потянул ее к себе, обнимая, поглаживая по спине, успокаивая.
– Вы с ума сошли? Что вы сделали с девочкой? – он говорил тихо, но твердо, так, как говорит тот, кто знает за собой право сильного.
– Всего лишь помогли научиться чувствовать, – зеленоволосая, оправившись, очевидно, от падения, вышла вперед.
Жанна попробовала поднять голову, но Дима держал ее крепко. Ей ничего не оставалось, кроме как вдыхать его сиреневый запах и слушать перепалку с берегинями.
– Кто вам дал на это право?
– Она мертва! Ты знаешь, что мы делаем с мертвецами, которым не лежится в могилах.
– Она жива! Она любит – и это лучшее доказательство.
– Это ничего не доказывает.
– Вы посмеете ослушаться меня? – голос Димы стал совсем тихим.
Берегини переглянулись.
– Вы поможете ей, – парень не спрашивал, он утверждал. – Вы защитите Глеба Бейбарсова.
– Почему бы этим не заняться тебе? – насмешливо поинтересовалась зеленоволосая.
– Помни, пожалуйста, благодаря кому ты стала верховной, и не хами мне, Дара, – протянул Дима. – В наказание именно ты будешь отвечать за то, чтобы Жанна всегда была в курсе, что происходит с Глебом. И чтобы без напоминаний, как в прошлый раз!
Названная Дарой прищурилась. Не было похоже, чтобы она хоть немного боялась «кладбищенского нахала».
– Какая забота, – отметила она. – С чего бы тебе так беспокоиться о ходячем трупе?
– Не твоего ума дело.
– Правда, что ли? – Дара захлопала белесыми ресницами, изображая святую невинность.
– Да. Ты поняла свою задачу?
– Как уж тут не понять, – зеленоволосая отвернулась.
– Двое, что с тобой в мире людей, тебе помогут. Но не раскрывайтесь раньше времени, Бейбарсов не должен знать, что его охраняют.
– А что делать с… Этими? – Дара неопределенно махнула рукой, перебирая пальцами.
– Пока – наблюдать.
– Ясно.
– И больше никакого самоуправства! Я к вам девочку посылал не для того, чтобы вы окончательно выбили опору у нее из-под ног.
Возможно, берегиням было, что ответить на этот выпад, но именно в этот момент первый луч солнца показался над горизонтом. С легким вздохом девушки растаяли, оставляя Диму наедине с Жанной.
Некоторое время они провели в молчании. Парень гладил некромагиню по волосам, а та просто не находила в себе сил посмотреть ему в глаза.
– Тогда… Ночью… Это ты был? – наконец спросила Аббатикова.
– Я, – признался Дима.
– Зачем?
– Поверишь, если скажу, что влюбился в тебя с первого взгляда?
– Нет.
– Правильно, наверное, сделаешь, – вздохнул парень. – Таким, как я, по статусу не положено.
– Так кто же ты?
– Жанна, ты уверена, что тебе нравится сидеть на мокрой холодной траве и вести долгие разговоры? Давай сделаем так – мы сейчас пойдем к тебе домой, ты выпьешь горячего чая, примешь ванну, чтобы согреться, а потом мы поговорим честно и откровенно. Идет?
Некромагиня, отстранив его руку, пытливо всмотрелась в его лицо.
– Не морщи лоб, – Дима поцеловал ее в нос. – Вставай. Ты же вся уже промокла!
– Тоже мне, ангел-хранитель нашелся, – смущенно пробормотала Аббатикова.
– Я несколько иное, – улыбнулся «кладбищенский нахал».
Он приобнял пошатывающуюся девушку за плечи и повел ее прочь от поляны. Над городом занимался новый день.
Комментарий к Глава 9
* Песня Инны Желанной.
========== Глава 10 ==========
In the cold breeze that I walk alone
The memories of generation burn within me
Been forever, since I’ve cried the pain of sorrow
I’ll live and hide the pride that my people gave me
Steve Conte
Игорь никогда ничему не удивлялся.
Вовсе не потому, что от природы был лишен этого весьма интересного чувства, а из-за того, что когда твоя жена – ведьма, привыкаешь к чему угодно. И к приверженности выходить через окно, и к опасным зельям в холодильнике по соседству с детским питанием, и к действенности красных искорок в сочетании с абракадаброй, и к полетам на метлах, и к странным знакомым. С Диной он прожил шесть счастливых лет и думал, что так будет всегда, однако однажды выяснилось, что ей наскучило пребывание в мире обычных смертных, и она смоталась на Лысую Гору с первым же заезжим магом. Сына она оставила, обнаружив, что в нем нет ни капли волшебной силы, и Игорь благодарил всех известных ему богов за это. Если бы не маленький мальчик, кто знает, не попробовал бы он повторить фокус с шагом вниз с подоконника.