«Простоту же придется наскребать по самым дальним уголкам», – насмешливо прокомментировал размышления внутренний голос.
Ту скамейку, на которой Глеб впервые встретил кромешников, пришлось изрядно поискать. Все лопухоидные площадки для отдыха выглядели идентичными, да и на каждой было по десятку праздно шатающихся сомнительных личностей. Отдельный тип странных мужичков в растянутых трениках и кепках висел гроздьями на всем, что можно было принять за турник. Бывшего некромага искренне веселили их бесполезные потуги произвести впечатление мускулистых самцов: «копание могил», что он полушутливо упомянул вечность назад, оказалось куда лучшим видом спорта, чем их попытки казаться крутыми.
У лопухоидов были все шансы перестать быть младшими неразумными братьями для магического сообщества, но они почему-то тратили свое время не на развитие, а на очевидную деградацию. Две недели чтения лопухоидных книг – и Глеб узнал столько мелочей, досадно пропущенных в прошлой жизни, что впору было за голову хвататься.
Да, не будь у него за плечами всего опыта, он вряд ли бы разглядел те бриллианты в куче разноцветных стекляшек; но ведь дар читать и вникать был доступен всем людям. Почему они выбирали жить в угнетающем неведении относительно мира, находящегося прямо у них под носом? Ведь невежество не делало их жизнь безопаснее, отнюдь: встретившись с вурдалаком, они могли пригласить его в дом, даже не задавшись вопросом, что за гость такой удивительный; или, допустим, постоянно терять мелкие предметы и грешить на собственную растерянность, когда всего лишь надо задобрить домового; а то и совсем смешно – верят в глупые речи ушлого заезжего мажонка, предлагающего избавить от порчи или сглаза… «Нет никакого венца безбрачия над тобой, дура! Только обет святого идиотизма!» – хотелось рявкнуть бывшему некромагу, когда он случайно слышал, о чем болтают его лопухоидные подруги без него.
Найдя памятную скамейку, Глеб только усмехнулся: она пустовала. Кромешники настолько наследили, что это надежно отпугивало все живое в радиусе нескольких метров. Но зато и избавили от нежелательных свидетелей, Бейбарсов вполне обоснованно подозревал, что юноша, рисующий странные знаки, привлек бы очень много нежелательного внимания.
Оберегов существовало множество, но не каждый мог правильно подействовать. И для того, чтобы не ошибиться с выбором, бывший некромаг призвал на помощь все те знания, которые раньше считал привилегией Свеколт. Все-таки не все занудствования соратницы прошли мимо него, и впервые в жизни Глеба это обрадовало.
Велик был соблазн начертить на спинке скамейки «Шлем ужаса», он же Крест непобедимости или Волшебный знак Рода, но тогда Бейбарсов рисковал вообще больше никогда не увидеть кромешников. Все-таки сильнее этого знака люди ничего не изобрели, а стрелять из гранатомета по хомячкам не слишком хотелось. Квадрат Сварога тоже не подходил; Коляда отвечал практически всем требованиям, кроме одного – Глеб на создание света не походил даже сильно издалека через сломанный телескоп. Он знал, что от некромагии ему никогда не очиститься, даже проживи он сотню лет добропорядочным лопухоидом, подайся в монахи или вообще канонизируйся, нацепи крылышки и скачи по облачкам. Некромагия давалась навечно, и если носитель не ценил своего дара, то всегда жестоко платил за пренебрежение.
Небесный Крест Бейбарсов отмел как слишком затасканный, хоть его чаще использовали немного в ином виде. Оставались Огнеглаз, Громовник Летящий и Молвинец. Последний показался Глебу недостаточно направленным; в Огнеглазе опасным было его двустороннее воздействие — как вовне, так и внутрь, против собственных мыслей, которые оберег мог счесть дурными. Бейбарсов не обольщался на свой счет – тьмы в нем оставалось предостаточно.
Оставался только Громовник. Его и изобразил быстрыми росчерками предусмотрительно захваченного с собой угля бывший некромаг сразу в трех местах: на спинке скамейки, на днище и, разгребя снег, начертил палкой на промерзлой земле под сиденьем. Знак рисовался очень легко – три соединенных друг за другом ромба и две угловые скобки с двух сторон, соединяющие фигуру в одно целое.
Глеб подумал было о Секире Перуна, но, во-первых, ее надо было носить на себе (на одежде или прямо на коже), во-вторых, описанное в книге действие оберега очень уж напоминало боевые искры белых магов. Здесь неискушенные лопухоиды явно приняли одно за другое.
На этом предварительную подготовку места встречи Бейбарсов счел завершенной. Теперь следовало позаботиться о дополнительной защите от неприятностей, потолковать с Мариной о вечном и убедиться, что Жанна остается неподалеку – без нее Глебу было нечего предъявлять кромешникам.
Однако не всем надеждам суждено было сбыться. Первые неприятности поджидали Глеба на выходе из парка.
Стоило ему выйти за кованые ворота, как его атаковали. К счастью, не навьи, но вообще, конечно, лучше бы навьи: с двух сторон на бывшего некромага одновременно налетели Оля и Вика. Затараторили было что-то про то, как он им срочно нужен, но вдруг заметили друг друга, спотыкнулись посреди фраз, прожгли одна другую злыми взглядами. «Что это с ними? – удивился Бейбарсов. – Что не поделили-то?»
От Вики он меньше всего ожидал, что она умеет совершенно по-кошачьи шипеть слова, от которых ее любимый кактус наверняка бы сразу загнулся.
– Стерва! – выплюнула Зайка в адрес Оли в конце тирады.
– Лягуха болотная, – парировала рыжеволосая девушка.
– Ах ты… – задохнулась такая всегда апатичная Вика и уже готова была броситься на оппонентку и вцепиться ей в волосы, но тут Бейбарсов наконец решительно встал между ними.
– Не советую, – произнес он негромко, но убедительно.
Девушки разом стушевались.
– Что случилось? – спросил Глеб.
Оля с Викой переглянулись. Только что они готовы были поубивать друг друга, но теперь, похоже, собирались объединиться.
– Либо говорите, либо я пошел, – Бейбарсов устало вздохнул. – Мне некогда с вами возиться.
– Подожди, – вполголоса попросила Оля. – Что ты…
– Делал в парке? – закончила вопрос Вика.
Бывший некромаг удивленно вскинул брови.
– С чего это я должен перед вами отчитываться?
Девушки снова смутились.
– Настя… – наконец сказала Оля.
Глеб напрягся. Ему не надо было рассказывать, что случилось с Настей, но он надеялся, что новости будут распространяться медленнее. Должен же быть у лопухоидов хоть какой-то моральный закон, не позволяющий болтать о разделанных девчонках во всеуслышание. Так ведь недолго и вспомнить, что вчера вечером Бейбарсов был в университете.
– Настя сказала, что ты собирался сделать ей подарок на день рождения. И попросила нас помочь.
– Что?! – пожалуй, слишком бурно удивился бывший некромаг.
Оля едва заметно улыбнулась, Вика же нахмурилась и метнула настороженный взгляд на подружку.
«Они знают. Обе», – понял Глеб.
– Они же поругались, – вдруг возразила Зайка.
– Ай, какая разница. Милые бранятся – только тешатся, – фыркнула Оля.
– Я не собираюсь ничего для нее делать, – отрезал Бейбарсов.
– Вот жалость… – рыжая хихикнула почти искренне. – Мы утром на паре Серегичева виделись, она прямо была уверена…
– Ее не было у Серегичева! – возмутилась Вика. – И тебя тоже. Только я и Надя. А вы делишки свои темные…
– А зеленая ваша где была?
– У тебя спросить забыла!
– Вот и не болтай, о чем не знаешь!
– Тут и знать нечего, у вас всегда были проблемы с оригинальностью…
– Какие слова! Неужто в тебе мудрость, доселе неведомая, проснулась?!
– Язык попридержи!
– А то что?!
Бейбарсов отступил на несколько шагов. Слишком подозрительно выглядела эта перепалка в свете его вечерних планов… А если вспомнить зелье вместо домашнего вина – то картинка складывалась ну совсем неприятная. «Но Зайка-то кто?» – всплыл в голове бывшего некромага закономерный вопрос. Она так долго держалась рядом с Настей, что все их уже принимали за сестер. А тут, оказывается, не так уж дружны они были…