Свеколт тоже не улыбалось стоять и ждать, когда их порвут на сувениры. Она наугад, не прицеливаясь, метнула несколько заклятий; последнее, в котором Глеб узнал модифицированное «дыхание смерти», даже легко задело одну из берегинь, но, к сожалению, не причинило ни малейшего вреда навьям. Берегиня с алеющим ожогом на щеке выстрелила чем-то, напоминающим острое белое перо, однако огонь благополучно его сожрал и даже заискрил салатовым от удовольствия.
«Мы такими темпами, перекидываясь комплиментами, рассвета дождемся», – мелькнула у Бейбарсова нетерпеливая мысль.
– Рассвет не придет, – прогрохотал кто-то с той стороны защитного круга.
В то же мгновение пламя погасло.
– Форменное свинство, – поморщилась Лена. Отдача больно ударила ей в виски.
В пяти шагах от нее стоял блазень. Сейчас он мало напоминал того бледного худого юношу с красными волосами, который когда-то повстречался Жанне на кладбище. На лице его застыло хищное выражение, глаза потемнели. Он замыкал на себе сразу две окружности: внутреннюю из навьев и внешнюю из берегинь. Подпитываясь силой сразу из двух источников, он раздулся, как переевший рыбы водяной. Кожа стала неприятного землистого оттенка, волосы наоборот побелели, и только редкие красноватые пятна напоминали о прошлом роскошном цвете.
– Ты же лопнешь, – фыркнул Глеб. – Никто не выдержит такого коктейля из противоположностей!
– Спасибо за беспокойство, – все тем же громовым голосом откликнулся Димитрий. – Но лучше бы ты подумал о том, как лопнешь ты.
Блазень небрежно сжал рукой воздух; Бейбарсов тут же охнул, схватившись за голову. Ему казалось, что мозги закипают и пытаются скинуть лишнюю пену, выдавив крышку черепа.
– Уери лаы!
Дима одернул руку. На его лице читалось крайнее изумление, словно он увидел призрака давно погибшей тетушки, в завещании обещавшей, что являться будет только раз в году и только благочестивым родственникам.
Лена выглядела чуть лучше. По крайней мере, она ограничилась вопросительным изгибом брови, повернувшись на голос.
Глеб надеялся, что внезапно охватившая его радость никак не отразилась на его внешности. В голове все еще пульсировала боль, но к таким мелочам он давно привык.
Жанна немного неловко села на скамейке, окинула взглядом выстроившуюся мизансцену, улыбнулась лукаво:
– Соскучились?
И, не дожидаясь ответа, поманила старых друзей:
– Глеб, Лен, подойдите.
Бейбарсов и Свеколт переглянулись. Ни одному некромагу еще не мешала разумная осторожность: кто знает, кого нелегкая могла занести в пустующее тело? Может, это и правда его хозяйка, а может, и какая зловредная неупокошка. Отвлечет внимание, а тем временем злобный Дима их съест без масла.
– Атит уить! – Аббатикова вскочила на ноги, схватила за руку Лену, повернулась к Глебу, посмотрела вопросительно.
Бывший некромаг обошел скамейку, приблизился к девушкам. Жанна, не церемонясь, притянула его к себе. Теперь все трое стояли, соприкасаясь лбами, правда, Аббатиковой пришлось придерживать затылки соратников, чтобы они не сопротивлялись.
– Потом объясню, просто верьте мне, – шепнула рыжая некромагиня.
Это ощущение Глеб не перепутал бы ни с чем. Некромагия внутри него проснулась, забурлила, выплеснулась наружу, чтобы встретиться с двумя родственными силами, сплестись с ними и образовать одно целое.
Он видел, что лица девчонок побледнели, приобрели то самое неживое выражение, что появлялось всегда, когда они соединяли свои дары. Белки глаз обеих слабо светились, и Бейбарсов знал: у него тоже. «Бессмертие по-некромажьи… Привет, хозяйка!» – мысленно поприветствовал Глеб силу.
Жанна первой сделала шаг из круга. Посмотрела невидящим взглядом. Лена тут же отошла назад.
Им не надо было переговариваться, не нужны были никакие слова, чтобы понимать друг друга. Теперь они стали одним боевым организмом: разве печень спрашивает у желудка, что ей делать дальше?
Они выстроились в цепочку. Аббатикова, выбравшая место первой, вскинула руки, вздохнула глубоко.
Да, раньше они предпочитали использовать треугольник, но в этот раз у руля оказалась рыжая, и Бейбарсов совершенно не испытывал никакого чувства ревности или соперничества. Тем более он догадывался, что у Жанны есть план, и это было для них единственным шансом пережить эту бесконечную ночь.
– Арчи, иди ко мне, – негромко позвала Аббатикова.
Глеб услышал, как Лена за его спиной речитативом повторяет заклятие призыва. Они всегда так работали – подхватывали мысли другого, продолжали то, что кто-то из них начинал, или просто одним порывом сносили все на своем пути.
Земля вдруг заходила ходуном, вспучилась сразу в дюжине мест, выплевывая из себя то, что противоречило всем законам жизни. В руках трио сама смерть стала послушным инструментом.
Один за другим из-под земли выкапывались мертвяки. Самые обычные, не древние, одни посвежее, другие уже полежавшие в своих могилах не одно десятилетие. Они занимали позиции справа и слева от некромагов, и неожиданно Бейбарсов понял: все вместе они образуют Громовник. Та самая древняя руна, что он использовал для защиты. Та, о которой так презрительно отозвался блазень.
Та, что, дай тьма, уничтожит и самого блазня, и его приспешниц.
Увидев мертвяков, берегини словно ополоумели. Одна, вторая, третья кинулись вперед, ломая четкий круг, в который их выстроили. Глеб снова увидел Дару: она пыталась остановить подруг, но ее никто не слушал.
Навьи заволновались, распались на отдельные тени, собрались вновь в огромное облако, опять рассыпались. Они уже встречались с той силой, которую олицетворяла Жанна, и та встреча им запомнилась жаром и ужасом.
Первую берегиню мертвяки с легкостью разорвали. Вторую, с отметкой Лены, Аббатикова добила, обратив ее в прах за считанные секунды. Последняя успела увернуться и от когтей, и от проклятий, но оступилась и провалилась в подвернувшегося кромешника.
Глеб увидел, как она растворилась внутри темной туманной массы. Отныне ее ждал страшный удел – провести вечность, не надеясь на спасение, вновь и вновь переживая самые худшие воспоминания. Все это давало навьям энергию и возможность поддерживать свое существование в мире живых.
Димитрий, низко зарычав, двинулся на некромагов.
Бейбарсов хотел метнуть в него сковывающее заклятье, но вдруг понял, что сила его не слушается. Да, она была в нем, она переполняла его до краев, но… «Я как аккумулятор, – пришло горькое осознание. – Я не могу пользоваться сам, разве только усилить девчонок…»
Жанна не стала ждать, когда блазень выберет, чем ее атаковать. Она в два широких шага подскочила к нему и схватила его за горло.
– Застрял в теле, говоришь? – прошипела некромагиня. – Я тебе помогу, дорогой дружок!
Лена, перехватившая управление мертвяками, кинула их вперед. Обойдя кромешников практически без потерь, вчерашние покойники радостно взгрызлись во вполне материальную плоть берегинь.
Крики боли наполнили воздух.
Аббатикова тем временем заставила Диму встать на колени. Тот хрипел и пытался разжать ее пальцы, но некромагиня, вошедшая в полную силу, даже не замечала его потуг. Сейчас она бы и Раздиратель некромагов проигнорировала, приняв пять жал за досадливых мух. Маленькая, гибкая девочка с яркими волосами выглядела такой безобидной, но как же ошибочно было это впечатление! В ее руках сосредоточилась половина всей имеющейся в мире некромагии, и горе было тому, кому не посчастливилось ее расстроить.
Одна из берегинь обернулась вдруг лебедем, взмыла вверх… Свеколт одним резким движением сковала ей крылья, и гордая птица упала камнем. За миг до того, как ее разорвали пополам, она обернулась человеком. Мелькнули и пропали в безобразном месиве кудрявые зеленые волосы.
Берегини запаниковали. Их верховную уничтожили у них на глазах, их блазень-покровитель оказался в руках той самой мертвой девочки, за которую он просил когда-то… Когти и зубы рвали их плоть, заклятья рубили тех, кто пытался бежать, а навьи, вроде бы союзники, радостно принимали в свои кошмарные объятия всех неосторожных.