Рыжая некромагиня шагала рядом с ним – она настояла, что проводит его, и он не нашел, что ей возразить: события ночи убедительно показали, насколько близок мир магический к миру лопухоидному. И пусть ни один человек не проснулся, не заворочался даже в своей постели, пока в парке три силы делили сувениры, Бейбарсову совершенно не улыбалось повстречаться с какой заплутавшей и не понесшей должного наказания не-душой.
Капельки воды на ярких волосах Аббатиковой то и дело притягивали взгляд Глеба. Он представил, как берет холст и легкими, невесомыми акварельными мазками набрасывает ее портрет. Она ведь спасла его, и даже больше: именно она доказала, что он не пустышка. Именно она верила в него с самого начала. И именно она всегда оказывалась рядом, когда была нужна.
«Жанна, – Бейбарсов покатал ее имя на языке, зная, что она не станет его подзеркаливать. – Жанка, как зовет тебя Свеколт. Что же ты такого во мне нашла? Почему я, а не какой-нибудь светленький маг? Да, он бы никогда не смог оценить тебя полностью, но зато любил бы так искренне и беззаветно, как только белые и умеют».
Некромагиня вдруг остановилась.
Глеб, по инерции сделавший еще несколько шагов, недоуменно на нее обернулся:
– Опять?!
– Мы же пришли, – удивилась Жанна.
Они действительно стояли на площадке перед домом Ратниковых. Несмазанные качели, получив влажную подкормку для ржи, поприветствовали магов особо противным скрипом.
– А ведь тот парень… Кромешник… Он был среди напавших на меня! – внезапно вспомнил Бейбарсов.
Девушка ничего не ответила, только пожала плечами. Она помнила тот вечер, но наверняка не вглядывалась в лица тех, кого стремилась уничтожить.
Некромаг стоял под моросящим дождиком, глядя в темные, почти черные глаза Аббатиковой, и чувствовал, что где-то в глубине его души (все еще существовавшей, несмотря ни на что) просыпается нечто совсем новое. Не в полной мере осознавая, что делает, он провел пальцами по щеке некромагини, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо.
– Спасибо, – шепнул Глеб.
– За что? – не поняла Жанна
– За все.
Не давая ей возможности задать еще один дурацкий вопрос и разрушить волшебство мгновения, парень быстро наклонился и легко чмокнул ее в уголок губ.
– Зайдешь?
Аббатикова уставилась на него с таким откровенным удивлением, переходящим в не менее искреннее беспокойство о его душевном равновесии, что Бейбарсов расхохотался.
– Я просто еще кое-что вспомнил. Нужна твоя помощь, чтобы проверить кое-кого.
Почти сердито фыркнув, скрывая смущение, некромагиня развернулась на пятках и решительно зашагала к подъезду.
========== Эпилог ==========
Isn’t it weird? Isn’t it strange?
Even though we’re just two strangers on this runaway train
We’re both trying to find a place in the sun
We’ve lived in the shadows, but doesn’t everyone?
Isn’t it strange how we all feel a little bit weird sometimes?
Hanson
– Бейбарсов!
Глеб вздрогнул и поспешно затолкал телефон под конспекты. «Спалился на экзамене! – радостно заржал внутренний голос. – Скажи спасибо, что не зомбиделанье сдаешь, иначе бы уже пошел на практический материал!»
Сергей Юрьевич завис над некромагом с самым кровожадным видом. Если не знать, что он просто очень требовательный преподаватель, искренне любящий свой предмет, можно подумать, что он питается душами невинных студентов.
Теоретическая часть экзамена казалась Бейбарсову чем-то похуже полнолуния в окружении тухлых мертвяков. Со вторыми хотя бы понятно, что делать, а вот как доказать Серёгичеву, что ты все знаешь и все можешь, но просто слов нужных не находишь… Загадка, достойная сфинкса.
– У меня есть для вас отличная идея. В следующий раз используйте глиняную куколку, чтобы ваша подружка вам подсказывала, – Серёгичев ловко извлек телефон из-под вороха листов. – Это будет и незаметнее, и рациональнее.
Глеб привычно пропустил реплику мимо ушей и переспросил:
– Что?
– Бейбарсов, вам точно надо проверить слух. Встретимся на пересдаче, говорю!
Вздохнув, некромаг собрал свои вещи, затолкал их в рюкзак. Поискал кепку, вспомнил, что ее нет уже полтора месяца, встал и вышел из аудитории.
С той памятной битвы в Пушкинском парке их группа дизайнеров сильно проредилась. Помимо шести девчонок пропало еще десять студентов, причем никого это не удивило. «Не обошлось без вмешательств со стороны стражей», – сказала тогда Лена. Глеб и без нее видел, что тут поработали с заклятьем памяти как минимум, а как максимум – вообще реальность подправили.
Снег уже лег плотным белым одеялом и, похоже, не собирался таять до марта. Оказавшись на улице, Бейбарсов поднял воротник пальто. Конечно, ему и не такое доводилось переносить, но внезапно обнаружившаяся склонность подхватывать насморк на ровном месте диктовала свои правила. Скажи кто некромагу, что он будет бояться обычного северного ветра, он бы рассмеялся чудаку в лицо. «Ну, «бояться» – это сильно сказано, – поправил внутренний голос. – Всего лишь опасаться последствий!»
Небо потемнело, затянувшись тучами. Глеб прибавил шаг.
С тех пор, как он узнал, что некромагия все еще живет в нем, ему стало легче переносить существование в лопухоидном мире. В магический возврата не было, да и не хотелось больше: там слишком многое напоминало о прошлом. В его нынешней жизни было место для рисунков, учебников и коллекции ножей; но для борьбы за власть, погони за несбыточными мечтами и интриг не осталось. Бейбарсов не планировал стать светленьким святошей, но чувствовал, что ему нужен отдых. Впрочем, после детства в некромажьей землянке ему любое лопухоидное занятие казалось курортом.
Лена улетела в Магфорд спустя несколько дней после разборок с кромешниками. Жанна, насколько Глебу было известно, оставалась где-то поблизости, но почему-то старательно избегала его общества. Пару раз она заглядывала в гости, но это были мимолетные встречи; некромагу даже показалось, что рыжая с Андреем умудрялась больше времени провести, чем с ним. Ратников-младший реагировал на нее уже спокойнее, не как в первый раз. «Он очень чувствителен к магии, – объясняла Аббатикова. – Я не уверена, но, мне кажется, ему случалось быть одержимым. Такое часто провоцирует, сам знаешь. А насколько мы можем казаться страшными и злыми…» Она тогда не договорила, потому что Андрей пришел попросить починить машинку. Некромаг быстро разобрал несложный механизм, вычистил мусор и собрал все обратно. «Да ты волшебник!» – засмеялась Жанна, когда ребенок запрыгал от радости, что любимая игрушка снова жужжит и катается сама по себе.
Бейбарсов чувствовал себя, как будто перенес тяжелую болезнь. Непонятное отвращение, которое он испытывал к девчонкам, прошло, словно и не было. Видимо, то ощущение единения, по которому он скучал, хотя и не признавался себе в этом, вернуло главное: знание, что Свеколт и Аббатикова его семья. Они так долго делили каждый миг жизни и почти все мысли – кроме, разумеется, тех, что были о Тане, – что отказаться от этого стало бы огромной ошибкой.
За размышлениями Глеб дошел до своего нового дома. Привычно поднял голову, поискал взглядом – в его квартире свет горел только на кухне. «Наверное, дядя с Андреем ужинают», – подумал Бейбарсов. Ему почему-то вдруг очень хотелось, чтобы его встретила Жанна, хотелось поговорить о том, что он мог обсудить только с ней – некромагию, свое положение в этом мире, узнать ее мнение о Серёгичеве, которое она ему, кстати, задолжала…
Вместо того чтобы зайти в подъезд, некромаг свернул на детскую площадку и сел на возмущенно скрипнувшие качели. Ему надо было немного побыть одному.
– Нет, никто из твоих родственников тебе зла не желает, – Аббатикова помотала головой. – И они точно никогда не хотели твоей смерти.
Это было той ночью, когда Глеб позвал ее зайти.
– Но кто-то же пытался меня сбить. И фигура на качелях… Очевидно детская… – Бейбарсов нахмурился.
Жанна снова склонилась над кастрюлей, в которой кипел серовато-желтый отвар. Потянула носом, вгляделась в пузырьки на поверхности.