- Княжескую десятину собрал и пополнил казну. Вот изволь, княже, назову тебе все цифры.
- Сполна собрал?
Я не скажу, что сполна: сколько людишек прячется по лесам и болотам - одному Богу ведомо. Иной раз найти человека на Белоозере - все равно что иголку в стоге сена отыскать.
- Вестимо.
- Купчишки дорожную подать за пользование каналом на Сухоне и за волок платили исправно. Тоже хорошее пополнение казне.
- Поступает железо с Верхней Андоги к белозерским кузнецам?
- Поступает исправно. Знатоки говорят, руда на Андоге хорошего качества. О том тебе скажет и наш Вукол.
- Пришли его ко мне. Хочу потолковать.
Гнязь Глеб принял у Меркурьева собранную десятину и дорожную пошлину, дотошно пересчитал каждый рубль. Закончив все подсчеты, сказал с удовлетворением:
- Хорошее пополнение казны. Спасибо тебе, Гриша.
Но при этом подумал, что Григорий Меркурьев, собирая подати с населения, с купцов, конечно, и себя не обидел. И при этом хитер, осторожен, за руку не ухватишь с поличным. А, собственно говоря, зачем хватать верного человека. Меру знает. Другой на его месте был бы во сто крат хуже.
- Дозволь, княже, слово молвить, - неожиданно обратился к князю Глебу Григорий.
- Что у тебя?
- Пожаловаться хотел тебе на свои хвори. Одряхлел я. Нет прежней остроты ума, когда нужно в серьезном деле разобраться. Ведь я был уже зрелым человеком, когда ты, дитя малое, еще на четвереньках ползал. Освободил бы ты меня от бремени управляющего, нашел бы кого помоложе, побойчее.
- Это ты серьезно глаголишь?
- Как можно говорить такое несерьезно, коли в самом деле одряхлел.
- Вот что я тебе скажу, Григорий… С просьбой твоей, конечно, посчитаюсь. Готовь себе замену.
- Какую замену?
- Сынка твоего, Власия. Объяви ему - назначаю помощником управляющего и кладу жалование в половину твоего. А твое жалование оставляю за тобой. Власия станешь натаскивать, обучишь, как вести все дела, обращаться с писцовой книгой.
- Будет мой Власий, товарищ твоих детских игр, верным твоим слугой, таким же, каким был я.
- Значит, договорились.
- Выходит, договорились.
- Давай обсудим еще одно дело. Казна хорошо пополнилась. Я думаю, можно было бы довести численность дружины до сотни человек. А где сотня, там нужны и сотники. Что скажешь на это?
- Десятник Ипатий подошел бы на место сотника. Грамотный, расторопный.
- Вот и я так думаю. Согласен с тобой - Ипат толковый мужик.
- И из семьи хорошей.
- Напомни мне, Гриша, про его семью.
- Отец волостной тиун на Средней Шексне. Крепкий хозяин и церковный староста. И дед Ипата был тиуном.
- Проявит себя хорошим сотником, попрошу брата Бориса возвести его в сан боярина. Не тебе ж одному в боярском звании ходить.
Григорий, услышав такое, обиженно поджал губы: лестно было ходить единственным боярином на весь город Белоозеро. Впрочем, на юге княжества, на Нижней Шексне располагалось несколько боярских вотчин. Их владельцами были боковые отпрыски ярославских боярских родов, отделившиеся от основной ветви рода еще тогда, когда Ярославль не выделился в самостоятельный удел.
- Как полагаешь, Гриша, будем продолжать выкуп полонян в Орде? - спросил князь Глеб Григория. - Я намеревался прошлой весной послать Власия. Да меня вызвал хан и спутал все планы.
- Новые людишки никогда не лишние. Земля Белозерская широка и обширна. Есть где расселить многих поселенцев. А это новые плательщики княжеской десятины, пополнение казны.
- Значит, советуешь продолжать выкуп?
- Почему же не продолжать. Опять пошлешь Власия?
- Нет, пусть помогает тебе. А выкуп полонян я поручу на этот раз кому-нибудь из купцов, имеющих торговые дела с Ордой.
Разговор завершился. Напоследок Григорий спросил князя Глеба:
- Кузнеца Вукола прикажешь сейчас позвать?
- Пожалуй, не надо. Сам схожу к нему. Посмотрю его кузницу.
Дом кузнеца Вукола, старейшины белозерских кузнецов, находился не на окраине города, а недалеко от центра. Дом этот скорее напоминал купеческое жилище: просторен, жилой этаж возвышался на подклети. Рядом с домом находилась кузница.
Из кузницы доносились удары молота и лязг железа. Князь Глеб постоял в дверях кузницы, наблюдая. Сын Вукола удерживал щипцами на наковальне раскаленный кусок железа, а сам Вукол ударял по нему тяжелым молотом, чтобы придать куску нужную форму. Другой сын раздувал горн с помощью мехов, чтобы поддерживать на огне подходящий жар.
Заметив князя Глеба, стоявшего в дверях кузницы, Вукол, не выпуская из рук молота, произнес:
- Добро пожаловать, княже. Давненько не виделись.
- Был в Орде по приглашению хана.
- А мы трудимся в поте лица.
- Железо с Андоги?
- С Андоги.
- Годится?
- Не хуже всякого другого.
- Что сейчас куете?
- Топоры, сошники к сохам, всякую мелочь вроде гвоздей и дверных засовов.
- И хорошо раскупаются твои изделия?
- Мало-помалу.
- Получили наши кузнецы выгоду с Андоги?
- Конечно. Большую выгоду имеем: и от города не столь далеко, и добыча облегчена. Все кузнецы низко кланяются тебе, княже.
- Рад за вас.
Вукол был не слишком словоохотлив. Он говорил обычно коротко, не отрываясь от наковальни.
- Трудись, Вуколушка, - сказал ему Глеб. - Зимой съезжу на Андогу. Посмотрю, как там идут дела.
В один из ближайших дней Глеб посетил Усть-Шехонский монастырь, где встретился с игуменом Иринархом.
- Как твоя монастырская школа, отче? - спросил Глеб.
- Необходимые знания и практические навыки мои воспитанники получили. Зимой обещал наведаться к нам владыка Игнатий. Пусть и он убедится в знаниях наших школяров и рукоположит их для начала во диаконы. Пусть наберутся опыта, а через два-три года возведем их в сан священника и дадим приход. Многие пастыри по своей дряхлости нуждаются в замене.
- Собираешься набирать новых учеников?
- Есть кое-кто на примете. В основном дети священников или церковные певчие.
Глеб Василькович познакомился с учениками монастырской школы, позадавал им вопросы по Священному Писанию и истории церкви. Отвечали ему бойко, уверенно. Особенно понравились ответы повзрослевшего за последние годы Ви-кентия, сына священника Зосимы, из села, раскинувшегося вдоль среднего течения Шексны.
- Как поживает батюшка твой, отец Зосима? - поинтересовался Глеб.
- Жив, здоров, слава Богу.
- Припоминаю, зело чадообилен он?
- Всех нас у батюшки десятеро. Я самый старший.
- Сколько ж годков тебе?
- Двадцать первый пошел.
- Жениться пора, Викеша.
- Вестимо. Присмотрел тут славную девицу, приказчикову дочку. В дни своей молодости батюшка служил вместе с этим приказчиком у одного купца. Батюшка тогда на клиросе пел, иногда псаломщика подменял. Приметил его покойный владыка Кирилл и посоветовал священнический сан принять.
- Что думаешь делать, Викентий?
- Хочу получить сан дьякона и определиться батюшке в помощники. У него полон дом детей малых: помощь нужна. Коли уйдет по здоровью на покой, я бы заменил его на приходе.
- Слышишь, игумен? - обратился Глеб к Иринею. - Учти желание Викеши. Справедливое желание.
- Отчего же не учесть? - согласился Иринарх.
В разгар зимы прибыл санным путем владыка Игнатий с небольшой свитой. Остановился в Усть-Шехонском монастыре у Иринея. Отслужил торжественную службу в соборном храме Белоозера. Потом принялся дотошно экзаменовать учеников, вернее, выпускников монастырской школы. Экзаменовал долго, с пристрастием. В заключение заставил каждого по очереди исполнять обязанности псаломщика во время службы в монастырском храме. Службой остался недоволен и стал строго выговаривать:
- Следить надо не только за тем, что читаешь, но и как читаешь. А в вашем чтении души мало, проникновенности.
Все же выпускники монастырской школы были рукоположены во диаконы и выслушали напутственное слово владыки: