Эльф долго молчал, потом усмехнулся:
– Ты права. Живой и с оружием в руках я завтра тебе нужнее, чем мертвый и сейчас. Добавь чуть-чуть к сделке.
– Что ты хочешь?
– Пусть мое имя назовут на годовой встрече кланов. Хочу, чтобы родные спели по мне поминальные песни.
– Если вернусь живой домой, я выполню твою просьбу. Сделка?
– Сделка.
Девушка внимательно выслушала клановое имя пленника и спокойно передала кинжал рукоятью вперед.
– Если пробьешься сквозь толпу налево, вон там – овраг. Немало кустов, можешь какое-то время поводить их за нос.
– Я попробую.
– Удачи тебе, враг моего народа.
– Хорошенько спрячь след, щедрая девушка. Будет обидно, если я умру, и ты займешь мое обжитое место.
– Сплюнь. Веселой смерти, воин. – Черная тень растаяла в ночи.
Эльф аккуратно пристроил кинжал в рукаве. Попробовал пару раз, как надежно незаметно ложится рукоять в ладонь. Затем пристроился поудобнее и задремал. Наступающий день сулил добрую пляску со смертью: кровавую и бесшабашную. Многие завтра отправятся в гости к кочевым предкам. Десяток-другой врагов за одного эльфа – хорошая цена.
– Опасную игру ты затеял, сотник. Слишком опасную.
– И давно ты стал заботиться о чужой шее?
Алаэн переворошил угли в маленькой жаровне и поставил миску с похлебкой на прокопченную металлическую сетку над огнем. Пару минут погреть – и можно ужинать. Сидящий напротив него тучный тысячник недовольно поморщился.
– Когда сюда примчатся бумажные крысы с парой легионов, никто не будет разбирать, кто начал смуту. Вздернут всех.
– Будешь орать на всю округу – тебя повесят любимчики командира. Не ты один посматриваешь на место в центральной палатке.
– Но я не собираюсь…
– Поэтому оставшиеся десять лет так и просидишь тысячником над худшими солдатами в легионе. Отбиваясь от желающих надеть твой обитый золотым кантом плащ.
Толстяк обиженно засопел:
– Я честно отрабатываю свой хлеб.
– Тебе предлагают аккуратно сменить ожиревшую власть, забывшую про интересы легиона. А ты нос воротишь.
– Но нельзя же подниматься наверх по трупам товарищей.
– Товарищей? С каких пор командир легиона и десяток его преданных шакалов стали мне товарищами? Или ты забыл, что эта кодла не участвовала ни в одном походе легиона за последние годы? Их сунули нам после очередного сокращения, когда из семи легионов осталось пять. И в наш, третий, сослали эти отбросы, получившие титулы за счет богатых родителей. Прости, тысячник, но я с отребьем дружбу не вожу. Не приучен. – Сотник убрал зашкварчавшую похлебку на колченогий стол и отломил кусок хлеба. – И потом, с чего ты взял, что мы собираемся устраивать бойню? Никаких трупов. Никакого кровопролития. Все будет тихо и аккуратно. Пока любители молодых девочек на праздник помчатся в город, мы вскроем склады и оседлаем дороги с оружием в руках. Похотливые неудачники сядут под домашний арест. Их место займут настоящие солдаты. Проворовавшихся старейшин пинками отправим в тюрьму, перекроем границы провинции. И заглянем к наместнику.
– Наместника нам не простят.
– Да хранят тебя боги! С наместника не упадет и волос! Наоборот, он лично убедится, что в провинции полный порядок, никакой смуты. И подпишет новые назначения. Ведь лучше иметь надежные войска под боком, чем озверевших от крови бунтовщиков.
Тысячник задумчиво теребил нижнюю губу.
– Я поверю, что тебе удастся найти нужных людей в четырех легионах. Но в первом такая заваруха не пройдет. Он – лучший. Прикормленный. И не позволит устроить беспорядки.
– Мы придумаем, куда отослать строптивый легион. Когда они вернутся, ребятам придется сделать выбор. Или они примут сторону победителей. Или их разгонят.
– И зачем тогда тебе нужен я? У тебя все почти готово.
– Зачем? Потому что я всего лишь сотник. А ты тысячник. И твой голос будет звучать намного весомее, когда зажгут факелы и поднимут солдат.
Толстяк кряхтя поднялся и не спеша побрел к выходу из палатки. У самого порога буркнул:
– Я должен подумать.
– Думай. Мне нужен ответ будущего командира легиона завтра вечером.
– Будет тебе ответ. – Тысячник вышел и задернул полог за собой.
Алаэн аккуратно подобрал остатки густой похлебки и улыбнулся про себя.
– Иди, иди. Безмозглый старик. Похоже, во время последнего штурма тебе действительно упавшей балкой отбило остатки мозгов. Именно такие недалекие служаки и нужны, чтобы выставить их жирное брюхо напоказ. А потом аккуратно свернуть шею, расчистив за их спиной место для настоящих мужчин.
Глэд медленно-медленно развернулся и застыл, вглядываясь в лицо врага. В лицо человека, ставшего для него символом всех бед в этом мире.