- О да, херршер! Я вам показал вот эти бумаги, которые вы вытащили из катакомб.
- Что в них? - читать на рейкшпиле я мог, пусть и с трудом.
- Это векселя, на предъявителя. И бухгалтерские бумаги.
- Векселя? Что за…
- Это такая ценная бумажка, письменное денежное обязательство, дающее владельцу векселя право на получение определённой в нём суммы в конкретном месте.
- Ещё деньги? Отлично! Это всё?
- Тут важно не то что это деньги, что хорошо для нас, так как они на предъявителя, а от кого были получены они. - он указал место у магических печатей, где стояли закорючки. - Здесь подписи местного главы города, господина Толенхайма. А вот эти, — он пододвинул по изрезанной столешнице ко мне ещё три - от “Трёх топоров” Рехшленгена.
Я рассматривал бумаги. Что-то такое мы уже обсуждали…
- Что ещё есть?
- Крысы оказались на редкость педантичны - они вели внятную бухгалтерию. Я как знакомый с этим делом говорю. У них есть запись за что они получали суммы.
- И?
- Вот, смотрите - “убийство купца Людо Фурмана и его семьи”, “Вдова Сюзанн Арнер, двое детей”, здесь - “Ноэль Боден и Кристиан Боссежюр” и графа - убийство. И смотрите сколько их… Некоторых я помню, это местные крепкие купцы. А вот тут, в этой тетрадке… Мерзость, кожа человеческая… Они покупали у Толенхайма людей. Бродяги, пьяницы, разорившиеся горожане. На что не написано, но судя по тому что вы там внизу встретили - опыты, а может и еда. Во главе города стоит пособник клана Опустошителей, только в человеческом обличии.
- Ну и нам-то что?
- Это говорит о том, что клан, который вы победили, действовал не сам по себе и у них связи с местной столицей и мало того - с его крупнейшим торговым объединением! И ещё - что у них были союзники среди людей - кто-то же обналичивал их, ведь не могли сами крысы ходить по банкам и вытаскивать золото - там везде серьёзная магическая проверка. Потому пока об окончательной победе невозможно говорить. У Кутзича есть пособники среди людей, которые могут попробовать спросить за его разгром.
Гезельхер прав. Я собрался. Враги ещё не закончились и я зря начал расслабляться, не доведя дело до конца.
- Так, и мы что, пили?
- Вы были настойчивы - сказали что я должен попробовать, и что у меня голова будет работать, как и у вас. Потом подошёл мэтр Шип, ещё другие бойцы. Из захваченных вещей принесли ещё ящик выпивки.
- Струх?
- Я приходил показать смесь пороха и серого камня, а вы, херршер, плевались кислотой, у вас из пасти шёл дым и вокруг лежали слабаки, недостойные быть клановыми бойцами!
- Ты показал? Не помню…
- Я ещё-ещё покажу, далеко не убирал…
Он насыпал на стол щепотку порошка и вытащил из очага уголёк:
- Зажмурьтесь!
Еле успел это сделать, как даже через сквозь веки глаза пронзила боль, а в комнате зажглось маленькое белое солнце с таким треском, что зазвенело в ухе. Шлиц не удержался и свалился со скамейки и сейчас вставал, потирая глаза.
- Чтоб тебя, гаденыш.
Струх мерзко хихикал, глядя на него. Щепотку он насыпал прямо перед ним.
- И это щепотка, херршер! У нас три бочонка!
- Весело мы отдыхали!
- Да-да, веселее чем в пустоши! Глаттершталь - весело!
- Что дальше?
Эти двое переглянулись.
- Мы плохо помним… Там вроде вы взяли бойцов, несколько бутылок с алкоголем и пошли на войну. Ну, вы так сказали…
- Они здесь?! Будите их!
Я ждал пока доставят мучающихся от похмелья бойцов (Струх им не налил своего варева - пропищал что те от него сдохнут) и пытался напряженно вспомнить. Что-то там было такое… Пришёл воняющий, стонущий, что слишком рано вырвали из сладкого сна Живоглот, а потом и остальные “пропащие” и новые бойцы, бывшие свидетелями происшедшего. Они говорили, а у меня складывалась мозаика того вечера.
По его словам мы не стали надевать доспехи и взяв ножи и выпивку, пошли искать дом градоупровителя. Никто не знал точно где он живет, а потому решили спросить дорогу у местных. Ещё спугнули несколько вурдалаков. Перед моим мысленным взором встала картина:
“… Крыльцо кабака и вышедшие поссать посетители. Вино здесь было кислое, как уксус, пиво разбавлено крысиной мочой. Они окликали проходящих и предлагали угоститься дешевым пойлом. На что я, слава Древним, накинул капюшон поглубже:
- Эй, можете угоститься нашим! Ик!
- На-ааливай!...
Я потер лоб:
- Сколько мы там были?
- Кто же время считал? Вы стояли у крыльца, кто-то постоянно бегал внутрь за выпивкой на монеты, что вы давали, потом вы орали песни вместе с местными забулдыгами,
…Щас подпою! Слов не знаю, но хоть помычу в такт!
-Херршер, херршер, нельзя! Нас сейчас раскроют…
-...Окрестности в пожаре
Пылают за окном.
Король наш старый Гарри
Подвинулся умом.
На нивах опаленных
Зерна не соберешь -
Летят отряды конных,
Вытаптывая рожь!...
А потом они указали, что нужен дом, с “интересной такой башенкой” и вы пошли дальше.”
- Точно-точно! Потом мы нашли тот дом “с башенкой”, и вы полезли через забор. У вас по пути началась отрыжка дымом.
“… Высокий кованый забор, с пикообразными наконечниками. Я разозлился и уперевшись ногами и руками изо всех сил, раздвинул решётки на достаточное расстояние, чтобы пролезть. Лохматый пёс, было зарычавший, потянул носом воздух и с визгом скрылся в своей будке. Из будки рядом выбежал охранник, подсвечивая темноту фонарём, но пощёчины хватило, чтобы он упал. Хлебнул из бутыли и вокруг явно стало светлее!
Огонёк наверху в одном из окон. Домик с вооружёнными людьми - подпереть бревном, а через бойницы не вылезут.
Дверь в особняк заперта… По решёткам и цепляясь за камни, поднялся на крышу. Труба - хорошее дело! Вот помню как-то на Чёрном Ковчеге… Так, молча! Труба достаточно широка, чтобы я там спокойно пролез. Смотрю вниз, а снизу на меня смотрит какой-то горожанин. Прыгаю и сбиваю его с ног. Дородный, бледный. Он пробует подняться, и что-то вякнуть, но мой нож уже у его горла…”
Так это что, я убил главу города? Хотя нет!
“… - Толенхайм, я не хочу тебя убивать… Но мне придётся это сделать, если ты меня выведешь из себя. - Мужчина что-то хотел сказать, но боялся открыть рот, чтобы не перерезать себе горло.
- Смотри, что я нашёл на тебя. - теперь тех, с кем ты работал, в городе нет! Ты будешь работать со мной! - бросил я ему бумаги на колени и убрал нож. Пока он осторожно перебирал бумаги, я нашёл на столе бокал и налил в стакан ещё того ароматного алкоголя, что мы нашли в подземелье. Отрыжка произошла не вовремя и к потолку поднялся клуб настоящего дыма.
За спиной раздалось осторожное покашливание:
- Кхм-кхм… Прошу прощения… Боюсь показаться невежливым, но вы перепутали дом… Толенхайм живет через сад от меня.
- Ох же ты… Тогда не обессудь. - сделал я шаг к нему.
- ...но я готов сотрудничать с Вами!
- У меня нет ничего на тебя! На того вон какой компромат!
- Так я Вам дам!...”
Я посмотрел ожидающих, которые ждали, пока я сидел обхватив голову руками.
- Я принёс какие-то бумаги?
- Да, ещё бухгалтерских книг и расписка в том, что некий “Себастьян Кочиш готов сотрудничать с кланом Клыков Пустошей против бургомистра Толенхайма и прочих”. - Гизельхер показал сумку с бумагами.
- Я перепутал дома и попал не в тот дом…
- Что дальше было, херршер?
- Я что-то ещё сказал этому горожанину… Вроде как “вы там наймите кого-нибудь, чтобы подчистили на улицах всякую нечисть, а то пройти невозможно”
- А потом?
- А потом он стал убеждать меня в том, чтобы я расправился с Толенхаймом. И я полез в дом бургомистра.
История повторилась. Только когда я пробрался через дымоход, Илиас Толенхайм абсолютно не удивился моему приходу. Он стал говорить о том, что не стоило приходить, что ни новостей для хозяев нет, и никто ныне не мешает ему в городе. Он очень удивился, когда я достал нож и ударил его. Его мёртвое тело я усадил в кресло, но меня вновь потянуло выпить, а моя тара опустела. Налив вина из стоящей на подносе бутыли, я выпил сладковатое вино и очередная смесь в желудке вызвала незамедлительную реакцию - отрыжка произошла уже не дымом, а каким-то огненным плевком, пополам с искрами. Глядя на разгорающийся пожар, я поспешил убраться оттуда. Зашагал по коридору, заодно поджигая на ходу драпировки и все, что попадалось под руку и могло гореть. Когда я вышел, то наткнулся на молодого парня, который попытался напасть крича. Я отступил в сторону, перехватил его руку, и ударил его, пронзив ножом. Парень обливал меня кровью, а за спиной разгоралось пламя. Да ещё и дождь пошёл...