Рекруты “Быков” были всё той же толпой, но теперь не простой толпой, а увидевших кровь - свою и чужую, порой опьяненная ею. В таком состоянии они, ощетинившись железом, с криками врывались в тёмные помещения, обыскивали их, рубили всех, кто пытался сопротивляться. Случались эксцессы - раз убили контрабандистов, но в этом случае только похвалили. Другим, какой-то семье - сильно повезло когда их избили и за волосы оттащили к дому бургомистра, который вышел и подтвердил что это его знакомые, обычные люди, просто они немного чудаковатые любители природы.
Самым странным было нахождение дома со странным существом, если его можно было так назвать. Все углы комнат оплетала тонкая черная паутинка, местами выступавшая на стенах и просвечивающая в оконном стекле. Это было похоже на плесень, но вряд ли обычная плесень могла сожрать несколько человек, чьи скелеты лежали по всем комнатам. Когда чёрная пыльца потянулась к людям, всё кубарем покатились вниз:
- Закрывайте двери!
- Нужно разобрать соседние дома! Сжечь! Всем тряпки на морду нацепить! Быстро! Не дай вам боги вдохнуть эту гадость - сам зарежу! - кричал командир.
На улицах вообще творилось то ещё безумие. Все подозревали соседей если уж не в том, что они маскирующиеся монстры, то уж в том что они пособники. Толпой ходили фанатики-изуверы - мужчины и женщины, обезумевшие от вида тварей, которые отыскались тут и там, от осознания того, что они всю жизнь прожили рядом с ними. Они истошными голосами пророчествовали о грядущем конце мира и хлестали себя бичами, цепями и шипастыми дубинками. Они пугали горожан и мешали тем, кто патрулировал улицы, не говоря уж о стражниках, которые и не знали как навести порядок.
Себастьян Кочиш и другие уважаемые горожане пытались усидеть на двух стульях. Они не разрешали разогнать их, и сами не могли успокоить их.
- Ну что вы, в самом деле, — говорил он Гизельхеру Шлицу и командирам двух милицейский отрядов, состоящих из адекватных граждан, — они ведь просто не в себе! Переживают! Ну походят, покричат и разойдутся по домам!
Потом на площадях перед толпой выступали ораторы, призывавшие передать законную власть носителям “простого народа”. Всем обещали богатую жизнь, чему мешают проклятые “торговцы, кровопийцы и их пособники”. При упоминании сундуков, ломящихся от золота, укрытых в их подвалах, глаза многих горожан жадно загорались, наливаясь кровью.
И лишь когда эти изуверы и толпа попытались вломиться в дом одного из членов городского совета, он сам явился к Гизельхеру с просьбой повлиять “словом, силой и железом” на этих “безрассудных”. Погром начался, постепенно растекаясь по всему городу. Шлиц ответил согласием, но в отместку потребовал такую сумму, что весь городской совет стал в одночасье вечным должником отряда.
Погромщиков было менее тысячи человек, рассеянных по всему городу. Их слабость в этом и состояла - они были разобщены, тогда как все лояльные бургомистру оказались относительно собраны в одном месте. Однако был еще один козырь. Наступал вечер и в этих условиях никто не смотрел на отряд крыс, натянувших всевозможные тряпки и спрятавшие хвосты. Орава вооруженных садово-огородным инвентарем и охотничьим оружием бандитов попыталась атаковать отряд Быков, но рекруты встретили погромщиков стеной копий, а затем, сломав строй, пустили в дело клинки. Оставив на брусчатке мостовой немного убитых и раненых, погромщики трусливо разбежались, бросая мотыги, косы и дубины.
Крысолюды в это время двигались параллельно основному отряду держась в тени. Через несколько кварталов от них что-то полыхало и время от времени озарялось ярким свечением.
На выходе с площади на Быков выскочило ещё с полсотни только что покинувших тюрьмы людей. После недолгой стычки их опрокинули, и они убежали в разные стороны, стремясь найти себе в дальнейшем более лёгкую добычу. Вот только их там ждала не спасение, а горящая красными глазками тьма. Крики, хруст, бульканье и хрип из перерезанных и прокушенных глоток, и группы бунтовщиков не стало. Веселье обещало быть долгим и приятным для крыс.
В городе заполыхало несколько пожаров. Толпы обезумевших горожан и всякого сброда громили все подряд. На улицах уже валялись расчлененные тела, дети с разбитыми головами, обгорелые и изувеченные трупы. Пресытившись насилием, твари, разбудившие в себе всё животное, с хохотом избивали женщин своих врагов дубинами, после чего пихали те же дубины во все анатомические отверстия.
Кроме них в погроме приняли участие почти все городские стражники - эти нападали только на дома самых влиятельных и богатых граждан. За каким демоном им это понадобилось, так и осталось загадкой. Может оказались подкуплены кем-то из рехшленгенских купцов? Неизвестно.
Как раз двое стражников с небольшими арбалетами и уставными клинками за поясами, обязанные следить за тем, чтобы закон соблюдался, командовали частью этого сброда.
Рекруты отряда в беспокойстве оборачивались к Шлицу, видя такую большую разнузданную толпу и столько жестокости. И видя спокойное лицо шлица, люди успокоились. А может на них так влияло слегка развевающееся знамя отряда, которому они собрались принести клятву. На потрепанном знамени большой и мускулистый бык наклонил голову, будто бы собираясь нанизать на рога врагов и затоптать их мощными копытами.
Не выходя из улочки, Шлиц выстроил свои людей стеной, от стены одного дома до стены другого. В первые ряды поставили тех, у кого была хоть какая-то защита, им дали самое длинное оружие, а позади них встали люди держащие длинные мечи, топоры, алебарды покороче. Сброд всё это пропустил, так как уж сильно были увлечены своими безобразиями, что когда в них полетели первые редкие стрелы, не сразу поняли откуда на них напали. А когда поняли, то пьяные и потерявшие разум люди кинулись на стену копий. Первые ряды, подбежав, ещё хотели остановиться, но подталкиваемы сзади пьяными “друзьями”, разгорячёнными от крови, они были тут же проткнуты острыми жалами копий. Один ряд, второй… Убитые падали под ноги, раненых затаптывали, а толпа всё напирала. Копья склонились под тяжестью тел и в дело пошли большие топоры и другое оружие. Пара светловолосых молодцов, оскалив зубы в подобие улыбки с хэканьемопуская двуручные мечи на напирающих безумцев сверху вниз, успевая поддеть острием клинка при поднятии в верхнее положение и вновь резко опускали вниз. И каждый их удар приводил к отсеченным конечностям, разрубленным грудным клеткам, к вспоротым животам. Кровь залила грязь и камни улицы, на которой стоять стало неудобно обеим сторонам. Падали и рекруты быков то от пущенной арбалетной стрелы, то от камня, то от клинка.
Однако безумцам не суждено было победить. Крысы, обошедшие место столкновения по кругу, кидали из темноты в спины камни, Беспалый и несколько его подопечных палили из кремневых ружей, а пятёрка крыс с Сокучем уже утаскивала в темноту извивающихся лидеров бунтовщиков, которые не пошли в атаку.
Теряя людей, бунтовщики в какой-то момент заметили свои чудовищные потери и ярость опьянения сменилась тяжелой паникой похмелья. Они с ужасом начали разбегаться, преследуемые тяжело дышащими рекрутами, желающими отомстить врагам за пережитый страх и риск гибели. Вид спин врагов будто бы добавил им сил!
Я не лез в драку, а только следил за тем, чтобы крысы не слишком высовывались из темноты. Не хватало ещё чтобы между ними и рекрутами быков началась схватка!
Какой-то крыс начал распоряжаться стрелками и Беспалый ударил его прикладом своего оружия в морду.
- Я-я в любой! Совсем-совсем любой момент на твоё место наберу десяток из рабов - очередь, да-да! Выполняй команды молча, или поменяешься с рабами местами!
- Славная охота! Много крови! Много смертей! Хитрый херршер! Могучий херршер! - шептали крысы, и люди Шлица озирались на темноту, из которой доносились неуютные звуки и куда без товарищей они не рисковали лезть.
- Пришёл, увидел и загрыз!
На залитой кровью горожан и бунтовщиков было немного света - костры и некоторые здания догорали, отряды милиции вязали кое-где даже без сопротивления напившихся вусмерть бунтовщиков, на одной из улочек три человека, умеющие обращаться с Ветрами (проще говоря - маги или ученики) сожгли большую толпу тех, кто собирался сжечь их жилища. И бунт почти сошёл на нет.