Мертвецы уже рядом. Побежать навстречу, перерубить ближайших и вновь за работу, создавая связки сухих, просушенных безжалостным солнцем костей.
Вновь навстречу шумящим скелетам, круша дохляков и вновь работа.
Связок двадцать костей, соединенных между собой и получился небольшой толстый плот, а берег очистился от костей. Залез на него - вроде не сыпется.
Кинуть на мёртвую воду, прыгнуть на него следом, молясь, чтобы он не развалился. Длинным крепким позвоночником оттолкнуться от берега и валить уже отсюда.
Мертвецы подходили к этой воде, топтались, но не рисковали лезть в неё, а пошли вдоль медленного течения, вполне успевая за плывущим плотом.
Лопаточной костью минотавра осторожно выгреб на середину. Скоро, надеюсь скоро уже выберусь. Но осталось одно, совсем небольшое дело.
- Спасибо тебе, некрарх! Надеюсь, что ближайшую вечность твою черепушку никто не найдёт. Дарю тебе свою мечту - накупаться вдоволь. Наверняка тебе тоже было жарко.
Голова Шемсу только булькнула в ответ и пошла на дно.
Глава 2
Я выбрался с Мертвой реки, как её обозвал, через несколько дней, в течение которых отсыпался на плоту и смотрел за берегами. Лишь только пейзаж на противоположной стороне немного изменился - сразу пристал. К тому же плот начал рассыпаться - подмоченная кожа на связках раскисла и растворялась в этой воде, если её можно так назвать.
Несколько дней пути и пески почти совсем ушли, сменившись равниной с редкой растительностью, многочисленными оврагами. Здесь пропитание было найти легче. Большие бегающие птицы, которых можно было подбить камнем, многочисленные нажористые ящерицы и тонкие черные змеи, дикий лук и морковь, и многое другое хорошо утоляли голод не желудка, а мозга, который привык уже жрать всякую пакость в последнее время. Лохмотья свернул в рулон, привязал к котомке и теперь шёл наслаждаясь. Ветер сухих степей в сравнении с пустыней казался раем!
Через какое-то время вышел к верховьям небольшой речки. Прошел по ней день - а она только больше становилась за счёт вливающихся родников и мелких речушек. Тяжелый и мощный дождь зарядил на несколько часов, промочив до нитки. Плащ уже ни от чего толком не защищал.
Противоположный высокий берег был подмыт, от воды круто вверх поднимался глинистый яр, источенный норами стрижей.
Влево от реки уходили, тесня друг друга, пологие, с закругленными макушками сопки, правый берег был низкий, заболоченный, постепенно поднимаясь, он, серый, сливался с серым небом. У воды стояли густые заросли ивы, ветки гнулись от тяжести влаги, прозрачными каплями висевшей на изумрудных листьях. Я насобирал хворост, радуясь, что осталось то, чем можно поджечь хворост, развел огонь, раздевшись догола, стал сушить одежду. Сырой валежник горел плохо, шипел, пуская струйки пара, дым ел глаза.
Я подумал, что моя жизнь подобна этому огню – много дыма и совсем нет жара. Он чувствовал себя усталым и вялым. Но постепенно огонь подсушивал дрова, стало гораздо теплее. Согрелся.
Голый, босой, осторожно ступая по прибрежной гальке, вышел к тихому берегу. Там из дырявой одежды соорудил невод и прошёлся с ним вдоль берега, а потом вытащил. На мокрой земле затрепетали несколько крупных рыбин, запутавшиеся в лохмотьях. Выпутывая их, не раз получил хвостами по морде. Сильные тела рыбин упруго выгибались, но их плавники на глазах блекли.
Спутав несколько палочек между собой, насадил на импровизированные вилы первую рыбину, воткнул между камней, принялся ждать, а сам откинулся на заготовленные дрова, перекатывая в голове мрачные мысли.
Поел и стало ещё лучше. Вот чего опускать руки? Такая уж жизнь. Надо или покориться ей, или изменить ее так, чтобы ничего не зависело от чужой недоброй воли.
Где этим заниматься? Бретонния - ну нафиг, ламии там видимо совсем запудрили всем головы, или рыцарям подставят, или осушат (если не хуже). Пустыни - еле живым выбрался, да и выживать там совсем не хочется. К эльфам - ну тёмных я видел, а азуры и асераи (высшие и лесные) говорят не слишком-то и лучше - высокомерные и заносчивые ублюдки (видел лишь мелком в Канхейме, а потому подтвердить не могу). Гномы - даже не представляю как они живут. Гоблины? Орки? Зверолюды? Ящеры? Не-не-нет-нет! Грабь-рыцари - возможно… Но, думаю, лучше идти в сторону Империи. Там и порядок какой-никакой есть (хоть и без императора), язык знаю, законы. Таких, как я, конечно же, не любят. Но я и не собираюсь в густонаселённой местности жить. Может даже удастся добраться до Канхейма, а там у живописного и полного рыбы Бальденского озера можно в лесу поставить домик. Знамя “Белых Быков Гольшарка” я сохранил, пусть и в потрепанном виде. За него наверняка дадут немало денег, всё же непростая вещь. Да и раненые от отряда остались в начале ичамской кампании герцога Гондре. Они наверное захотят вернуться в строй. Можно было бы создать вновь отряд, и уже занять там должность повыше, чем рядовой. Хотя… Бойцы уже наверное перевербовались в другой отряд наёмников. Но мысль хорошая.
Медленно поедая нежную вторую рыбину, так задумался, что не сразу почувствовал, что что-то не так.
Принюхался.
Прислушался.
Запах, пахнет знакомо… А ещё птицы щебечут громче обычного... Если раньше острокрылые птицы стремительно носились над рекой, и прохладный воздух был заполнен их щебетом, то сейчас они собрались в ветвях деревьев, и орали во весь голос.
В кустах блеснули глаза и ломая ветви на меня бросились несколько тёмных фигур.
В их длинных руках блеснула сталь.
А, нет, не руках - лапах!
Это были крысы, крысолюды! Сто лет, кажется, не видел.
Лохматые тела были облачены в рваные балахоны и ржавые элементы брони. Кривые мечи в лапах тварей были покрыты ржавчиной из-за отсутствия надлежащего ухода, их края были иззубрены и изъедены.
Крысолюды молча, оскалив на него острые клыки мчались вперёд, блестя красноватыми глазками. Длинные голые хвосты хлестал по ветвям, листве. На поясе одного висел ряд трофеев: отрубленные руки, носы, уши, обмотанные вокруг толстого кожаного пояса. Вожак!
Включить кольцо с “темнотой” и дымок тут же начал окутывать меня, сочась из одежды, пор, растворяя мои движения. Сечка всегда под рукой и я ринулся вперёд, сметая бегущим первым крысолюда, ударом плеча, предварительно отведя в сторону сечкой его клинок. Покатившись по земле, вскочил только я один - тот остался лежать на земле распоротый когтями от паха до горла.
Еле увернулся от клинков, когтей и зубов. Выбрал целью ещё одного.
Этот второй резко, взвизгнув, увернулся от моего удара, и упал на четвереньки, перекатившись, но моя кухонная секира зацепила его череп, и он рухнул.
Я уклонился от взмаха хоть и ржавого, но острого клинка вожака, перекатился под двумя другими клинками оставшихся нападающих, что пытались меня прирезать, и ударил размашисто, подранив вожака.
- Вперёд! Убить - убить! Его смерть - наша жизнь! - завизжал вожак своим подельникам.
Собственно, а что ему ещё остаётся делать. Уйти я ему не дам.
- Вы чего, самоубийцы? Дайте я разберусь с этой шелупонью и я стану вашим вожаком!
- Мы не можем! Мы не такие - не такие! - обречённо кинулись на меня крысолюды, убиваясь. Они быстрые, но я ещё быстрее! Плюнуть в глаза одному, хвостом зацепить нижнюю лапу второму, сбивая с ног и быстро их добивая. Их удары были неточные, клубящийся вокруг меня дым скрывал контуры моего тела.
Этот перстень со свойством было бы вообще полезным в пустыне, если бы действовало на живых.
Что это на крысолюдов нашло? Стойкостью, дракой до конца крысы никогда не славились.
Вожак. Достаточно сильный и ловкий по крысиным меркам. На удивление, и он не собирался бежать. Поднялся, успел облизать рану, останавливая кровь из разреза. Смотрит, сощурил глазки, пытаясь рассмотреть контур моего тела.
Он очень быстро метнул нож, от которого на чистом инстинкте отклонился. А следом за ним он бежал сам, размахивая на первый взгляд неумело. Но лишь на первый взгляд. Его клинок находился везде, пытаясь кончиком порезать, нащупать мою шкуру. С клинком он, пожалуй, обращался лучше меня. Если бы у меня был меч.
Изогнутой частью сечки поймал его клинок на излом и уж грубой силы у меня оказалось побольше. Отведя лезвие в сторону, выворачивая лапу, пнул сапогом вожака в зубы. Крыс покатился, ломая куст и подминая высокую траву. Но тут же, безоружный, вскочил.