Ладно, эти гады никуда не денутся - впереди разборки с залетными чужаками. Если Одноглазый сказал, что псин голов двести, а значит нужно добиться численного превосходства, желательно вдвое! Посчитал так, эдак и держа в уме, что всё-таки на логово смогут опять напасть, а также и то, что оторванные клановые и рабы от добычи еды - это угроза голода, только чуть более отдаленная, взял с собой триста восемьдесят крыс. Несколько десятков рабов на случай всевозможных работ. Хотя и клановых спокойно можно было бы отправить, но рабам нужно было как-то зарабатывать повышение статуса. Опасно, да. Однако второй вариант - так и помереть в рабах.
В этот же вечер, к ночи, проверили по команде оружие и когда земля укрылась тремя черными, как душа предателя, покровами, двинулись в путь. Никто из посторонних не должен был видеть, в какую сторону отправляется отряд. И пусть у нас о цели похода знали все, то вот от возможных наблюдателей “свободных племён” мы надеялись скрыть свой уход.
Мы не придерживаясь никаких троп, а шли напрямик - через каменистые холмы, выйдя по заброшенному торговому тракту (который, я надеялся, оживёт) к склонам предгорий. По пути в драке покалечился один боец, пришлось останавливаться, чтобы начальник провинившегося особо показательно наказал его. Для этих целей была небольшая, но сучковатая палка или как второй вариант - плеть. Палкой провинившегося обычно забивали ударов за десять, а плетью - в пределах тридцати.
(довольно молодая тварь, обедающая похищенным быком)
Глава 9.4
Ну а что делать - это в условно мирное время мы могли терпеть их разборки между собой, так как это была обычная практика по выбраковыванию нежизнеспособных. Но в походе нужен был каждый - я рассчитывал на определенное количество бойцов и каждого, кто их убивал, я считал своим врагом. Что каждый раз пытался донести до каждого.
Путь, который я уже не раз проходил. Сначала шли по холмистой равнине с редкими проплешинами плодородной земли, незаметно превратившейся в невысокие горы. Постепенно камни под ногами всё более росли в размерах, превратившись по итогу сперва в отдельно стоящие скалы, а затем и в настоящие горы. И чем дальше мы уходили на север, тем выше они становились. Постепенно кое-где появлялся лес. Было видно, что где-то там, впереди, на самых высоких вершинах лес вообще исчезает. Они останавливались на невидимой черте, уступая место высокогорным лугам — зеленым проплешинам на телах каменных титанов.
Осень “радовала” непостоянной погодой и то пригревала так, что под одеждой все упаривались (кроме нищих рядовых бойцов, одетых во всякую рвань). А потом тут же с гор порывы холодного ветра забирались под расстегнутые полы, промораживали, и даже бросали в лицо мелкие горсти снега, которые тут же таяли на ещё не успевшей замёрзнуть земле.
(фото из архива автора. прим.)
Под сотнями пар лап хрустела сухая трава, камешки, раздавался шорох ударов мозолистых подошв о сухую землю, хотя все старались идти потише. Бряканье-звяканье амуниции и оружия, шипение и резко звучащий писк разговоров. Всё это сливалось в гул, который выдавал наше передвижение.
На привалы становились в разное время. Ярким днём было идти не слишком удобно - многим бойцам была привычнее темнота подземелий и нас было издалека видно. Не хватало ещё привлечь к себе внимание виверны или ещё какой-нибудь твари. А ночью шли не быстро, опасались наткнуться на бродящих в этих местах неупокоенные души. “Как только станет спокойнее, пошлю в эти места Хрезкача или всех его учеников, выдам им все камни и серебро и пусть очищают всё от бестелесных” - дал себе зарок на будущее. Крысята воспринимали тяжёлый переход как весёлое приключение. Клановые шипели под нос, но присматривали, пока те плюхались в попадавшиеся после дождя лужи, удивлялись причудливо застывшим камням и деревьям, скользили по камням и пыхтя, несли своё небольшое снаряжение. Энергия из них так и била. Ещё бы! Настоящий поход, а они уже совсем взрослые, раз их вождь, и, как они думали - родитель, берёт их с собой.
Они бежали, шли среди неплотных рядов воинов, добегая до меня, обычно находящегося у колышущегося значка клана. Они уже не обуза, не воспитанники вождя клана, как и оставшиеся в логове братья, а самостоятельные взрослые воины, и все бойцы, что идут/бегут рядом, становятся их товарищами. Сердца их замирали от счастья и тревоги.
Немного о значке - череп здоровенной крысы (нашли в катакомбах под городом - при жизни была здоровенная тварь!), в верхнюю челюсть умелец воткнул два кривых кинжала, смотрящихся как два фантастических клыка. К затылку черепа приклеили рыбьим клеем несколько конских хвостов, теперь развевающихся на ветру. Череп насадили на древко пики и поручили нести одному из штурмкрыс, отвечающему за сохранность значка своей шкурой. Такого точно ни у кого не было. Жаль, конечно, что он не был зачарован, как знамя тех же “Белых Быков”, которое придавало присягнувших на нём бойцам бесстрашие и упорство, но ведь какая главная задача знамён и значков? Чтобы в бою все с разных позиций видели где командование и где собираться.
Я шёл, принимал доклады вырывающихся вперёд разведчиков, которые минимум на полдня пути убегали вперёд. Ходил, гася одним своим присутствием споры. На марше было тяжелее всего - моё присутствие требовалось одновременно везде: как в голове небольшого войска, так и в его хвосте. Ведь надо было решить кучу мелочных вопросов, которые командиры мелких отрядов пытались переложить на меня.
Так - то: Несколько клановых побежали за небольшой ящерицей, что пряталась меж камней. Несколько раздолбаев кинулись на неё, пытаясь поймать на ужин и убежали довольно далеко, получается что без приказа нарушив порядок движения.
- Что делать? - прибежал их командир, весь в шрамах, но ещё молодой крыс по имени Ломаный.
- Пороть.
Другие не придумали ничего лучше, чем переложить свою ношу, в виде запаса продовольствия на отряд, сформированный из бывших рабов.
- Пусть они сейчас и не рабы, но они ими были, а значит по иерархии должны подчиняться всем тем, кто в рабах не был!
А освобожденные с такой логикой в корне не были согласны. Им и своей ноши было достаточно, чтобы на пределе сил нести запас еды, воды и оружия. И требовалось уладить ситуацию, чтобы настороженно следящие друг за другом крысы, держащие лапы на оружии, не пустили его в ход против своих противников.
- Пороть.
И мускулистые штурмкрысы со смешками раскладывали жилистых, и уже не таких самоуверенных крыс на серых камнях, полосуя их спины без всякой жалости.
- Поняли за что?
Когда один ответил, что не понял и его вновь разложили, сдирая лохмотья, чтобы ударами лучше достучаться до его мозгов, остальные тут же, поскуливая, признавали себя не правыми и просили пощадить.
Я решал десятки мелких вопросов, что позволяло отвлечься от мыслей о псах. Что это за твари и чего от них ожидать? Как воюют, способны ли договариваться? Разумны ли они вообще… В голове проворачивались десятки сценариев встречи с перекочёвывающим племенем. От всех вокруг я слышал что такие миграции - это вполне нормально. Помимо естественных миграций (многие кочевали с севера на юг и обратно из-за холодов), когда объявлялся новый враг, с которым невозможно было справиться, было немного выходов: покориться, убежать или умереть. Племя уходило в поисках пригодных для жизни земель, тесня соседние народы и расы или погибая, отсеивая в этих постоянных войнах слабых и нежизнеспособных. А потом у народа, с которого всё началось, уходил из жизни правитель и зачастую его собранное из разных кусков государство разваливалось в череде кровавейших схваток между претендентами на место главы и всё возвращалось на круги своя.
Эти мысли меня наталкивали на следующие - а что будет со всем моим делом, которое я тут затеял в последние годы? Как удержать под своей властью разрозненные дикие племена Глермзойской пустоши? Сейчас у меня это выходило, потому как я был самым сильным, пожалуй самым живучим из всех. А ещё я пока не проигрывал. Я быстро взлетел, и та добыча, которую брал себе и часть которой доставалась клановым, заставляли их быть покорными. При этом многие, как видел, шептались за моей спиной о том, что не поклоняюсь Рогатой и другим запрещаю, не несу Скверну, не говорю всем о величии расы, а вместо этого приближаю людей. И чувствовал, что стоит только допустить оплошность, и меня могут смести. Что стоит один, даже очень хороший боец против сотен других, поддержанных шаманами и колдунами? Ничего. Поэтому надо ставить всюду своих надёжных сторонников, готовых за власть и добычу отринуть свою старую веру. Надо поговорить с крысолаком Тассе, со Шлицем, с другими и расспросить о том, как и почему люди держаться в единых больших государствах на протяжении долгих лет, как они вообще связывают все части своих государств.