И я и они все еще были живы. Раз уж я их не сожрал, то пора бы уже своим питомцам было дать имена. Вариантов особо не было, особенно для девяти носов. Но ещё со времён Черного Ковчега и знакомства со странным стариком, ему запомнились необычные имена, которыми он называл какие-то небесные тела. Так что, а почему бы и нет?
Несколько крысят выделялись более крупным телосложением - им я дал имена Хариб, Дейамол, Тигр, Вердр. Пяти более мелким, но не менее живохарактерным - Лократий, Ишарн, Лукий, Воэлий, Обскурий.
Я шёл и просто радовался - ведь прошел сквозь ужас, но выжил, тогда как многие из моих знакомых - как врагов, так и товарищей, и просто знакомых - мертвы. А я еще жив, греюсь в лучах солнца, наслаждаюсь свежим холодным воздухом и наблюдаю за тем, как крысята обнюхивают по пути всё незнакомое и торопятся не отстать от моих широких шагов, грызя всё на своём пути. Проползающая блеклая змея не успела юркнуть в чью-то нору, как была изрезана кинувшимися одновременно Дейамолом и Тигром, тут же её проглотившими.
Погода, какое-то время стоявшая довольно хорошей, внезапно начала портиться. Ветер задувал всё сильнее. Пришли чёрные, мрачные тучи, и пошёл снег. Крысят загнал в проветрившийся короб, тут же значительно потяжелевший. Температура начала значительно снижаться, и обледеневшие былинки степных трав похрустывали под каждым шагом.
Сначала я шёл без всяких проблем - это ведь не жара пустынь! Но постепенно холод проникал и под моё одеяние, рубашка и дырявый плащ не могли защитить от студеного ветра. Навалившийся холод был сродни физическому удару, и тут же налетел ледяной ветер, впиваясь в кожу тысячами булавок. И хоть мех немного спасал, та сторона, которая оказывалась под дующим ветром, постепенно теряла чувствительность. Но это происходило не моментально, и главным образом на коротких привалах.
Более значительная проблема - я потерял дорогу и сейчас шёл куда-то в пустошь. Буран не прекращался долгие часы. Сапоги по срез голенища проваливались в укутавшее местность снежное покрывало, изо рта вырывались облачка пара, пронизывающий до костей ветер завывал и швырял в лицо колючие пригоршни снежной крупы, и взгляд бессильно тонул в белых вихрях.
Я шёл уже весь день и всю ночь - и нигде не было ни одного удобного местечка, где бы можно было спрятаться и дров, чтобы развести костёр для обогрева. Крысята свернулись в один большой комок и непрестанно дрожали. И если я мог продолжать идти, то вот они, я чувствую, скоро начнут околевать от мороза. К счастью, попрятались и все те, кто представлял для нас опасность.
И когда я вышел к небольшой лесной колке светлого леса, стоявшей на нескольких маленьких холмах, где к тому же снег таял в небольшой луже, я остановился. Бросив короб с зашевелившимися крысятами, принялся обследовать место.
Буран, словно вспомнив о своём деле, вновь набросился с прежней силой. Я щурился от летящей в лицо острой снежной крупы, словно наждаком скребущей по коже.
У основания одного холма когда-то росло дерево, бурей ли, от старости ли свалившееся и образовавшее значительное углубление. Достав сечку, которую когда-то укрепил в Канхейме малой руной крепости, принялся углублять это углубления, помогая себе и когтями, выгребая наружу ещё не успевшую промёрзнуть почву. Лаз копался отлично, и я как крот всё более углублялся. От работы стало жарко, плащ мешал и я его скинул. От меня валил пар, в я рыл и рыл узкий (чтобы не обвалился) ход вглубь холма, где через шага три стал выкапывать маленькую комнатку. Внутри оказалось тепло, сухо, защищено от ветра.
Нарубил нижних веток для подстилки и немного для дров, затащил внутрь короб и даже не стал разводить огонь, а вытащив крысят, быстро уснул в горе хвороста, облепленный маленькими крысолюдами, ищущими тепло и наблюдая как ход наружу запечатывает снегом.
Проснувшись, выбрался наружу и оценив толщину снега, уровень температуры, решил ещё немного здесь задержаться. Дрова, вода есть, провизию найду - не могли же все звери исчезнуть из степи и пустоши.
Решил пока, что следует в таком случае расширить пещерку, в чём активно пытались помочь крыски, больше путаясь под ногами и мне порой приходилось хвостом их оттаскивать, чтобы не попали под когти. Они пищали, что-то возмущённо-весёлое, больше воспринимая всё как весёлую игру. Землю выгребал и равномерно укреплял вход, чтобы получился приступок, позволивший в случае таяния снега не заливать нас.
Разжег костер, дым стлался над импровизированным коридором, но всё равно надо было сильно пригибать голову, чтобы не надышаться.
Скормил последнее из котомки крысятам, а потому надо было идти на охоту. Выкопал под потолком полочку, закинул туда мешочек с размолотым в пыль искажающим камнем, необычный пузырек, утащенный у некрарха и о чьих свойствах я лишь догадывался.
Выйдя на улицу, разбил слой льда на луже, напился и вышел, запечатав вход снегом.
Простор и слепящее глаза сияние снега, которое выдавливало слёзы из глаз. Развернулся к ветру, понюхал воздух, пытаясь поймать запахи кого-нибудь из живых. Эти запахи не перепутать ни с чем, если в жилах течёт кровь, то пахнет, как сказал один умник в Канхейме - “биологическими жидкостями”: немытое тело - пот, моча, лоснящаяся шерсть, запахи благовоний, и прочие сильные запахи. А уж о крови и говорить нечего - она пахнет за километры. Не могу сказать, что я мог на такое расстояние уловить запах, я не зверь, но попытаться стоило.
Наст был совсем некрепким и я шёл, взметая снег, пытаясь найти свежие следы. Пройдя первые пару километров ничего не встретил на пути и взял в сторону. Прошел ещё несколько километров. Опять повернул в сторону, пытаясь найти чьи-нибудь следы. Ничего. Я бродил до вечера, подбив лишь одного резвого серого зайца броском сечки. Слизал кровь, отгрыз голову и почти ни с чем вернулся на холм, в пещерку. Голодные крысята встретили радостным писком и голодным урчанием животов.
Видимо надо уходить подальше, чтобы найти побольше пищи, думал я, сидя перед полыхающим костром. А ещё нужны шкуры. Зима только начинается, и тёплая одежда бы не помешала.
Отправился ранним утром следующего, выйдя на яркий солнечный свет, увидел, что снег под ногами проваливается и путешествие будет делом нелегким. Я побежал по своим следам, выйдя на гряду холмов, где снег под воздействием ветра стал уже чуть более твердым. Побродив часов восемь, вернулся затемно, еще голоднее прежнего. Я не раз видел дичь, но не мог поймать ее. Зайцы, какие-то крупные ушастые мыши легко скакали по насту, а я проваливался и барахтался в снегу, если пытался бежать.
Правда в своём пути я больше потратил времени на поиски следов живности и ушёл не слишком далеко. А возможно следовало - на горизонте были мной замечены какое-то движение, и возможно, не уверен, какое-то поселение. Я несколько дней выходил в путь, иногда принося небольшое количество еды, которая едва поддерживала мои силы, а девяти крысятам её явно не хватало.
Крысята каждый раз провожали меня тоскливым писком. Днем они совсем одни. Где уж тут присмотреть за ними… Чтобы крысята не вылезли из норы и не ушли куда-нибудь, уходя, крепко заваливал вход несколькими крупными камнями, выкопанными в ходе расширения пещеры. Вчера крысята сидели в куче у погасшего очага, выгребали золу и угли. Их морды были в саже. Было холодно, и потому они постоянно возились, пытаясь залезть поглубже, или хотя бы засунуть лапки.
Едва я забирался внутрь и они расправлялись с ничтожным количеством еды, они взбирались ко мне на колени, устроив короткую потасовку за места, обхватывали заледеневшими хвостиками. Я распахивал полы плаща, обогревал их у своей груди, вытирал измазанные морды рукавами. Они затихали, и засыпали под треск костра.
- Спите, малята. Я скоро вернусь. Разведу огонь, принесу еды… Весело начинается ваша жизнь - ни поесть досыта, ни одеться, ни согреться. С раннего возраста начинаются муки. Не повезло вам со мной.
Подумал о том, что если бы не забрал их из логова, их бы сожрали хищники или умерли от голода. А если бы вообще не появился в тех краях, то выросли бы частью своей стаи и не было у них таких проблем как сейчас. А с другой стороны - много ли я знаю, как выживают крысы в своей обычной жизни…