— Иногда, — говорит, — я задаюсь вопросом: «Зачем я им все это рассказываю? Зачем мне это надо?»
— Потому что ты козел, — бормочет Джорди.
— Но я не позволяю себе пасть духом. Я говорю себе: «Но ведь есть же и те, кто тебя слушает, Питер Патрик Паркер, они всегда были и всегда будут. А потому!..» Кстати, чьи мармеладки?
— Мои, сэр, — сказал Джимми Кей.
— Тогда можно мне еще одну, Джеймс, дабы подкормить поток моих слов? Красную, если есть.
Джимми бросил ему мармеладку, Трёп поймал, пожевал, поехал дальше.
— А может ли быть, — говорит, — что в этом комке глины мы видим тело без души и это вдохновляет нас на…
— Козел, — повторил Джорди.
«Поцелуй, — написал. — Дейви и Стивен Роуз…»
Я прочитал. Выкатил ему губу. Он нацарапал еще одну записочку, свернул, бросил Фрэнсис и Марии. Развернула Фрэнсис. Прижала руку к губам. Хрюкнула. Хихикнула.
— И-и-и-и! — сказала и передала записку Марии.
Мария наморщила лоб. Посмотрела на меня. В глазах — ничего, но тут Фрэнсис толкнула ее локтем, что-то еще прошептала в ухо, и Мария тоже захихикала.
Трёп все разливается.
— И-и-и-и! — сказала Фрэнсис.
— Да, мисс Мэлоун? — говорит Трёп.
— Э… сэр, — говорит Фрэнсис, — это очень… ну…
— Непостижимо? — подсказывает Трёп.
— Да, сэр, — говорит Фрэнсис.
— И даже страшно?
— Да, сэр.
— Согласен. Сама мысль, что нам, возможно, суждено возвратиться в землю. Мысль, что мы можем стать твердыми, тяжелыми, однородными, игрушками в руках нашего творца…
— Просто кошмар какой-то, сэр, — сказала Фрэнсис.
— Вот именно, — подтвердил Трёп.
— Ужас, — сказала Фрэнсис. И хихикнула. — Безобразие, стыд, позор, — сказала Фрэнсис. — И Мария тоже так думает.
— Правда? — спросил Трёп.
Фрэнсис ее в бок толкнула.
— Да, безусловно, сэр, — сказала Мария.
Трёп так и засиял.
— Это всего лишь концепция, — сказал он. — Вероятность. — Положил ладони на их парту, наклонился. — Я очень рад, что заставил вас думать.
— Да, сэр, мы вовсю думаем, — сказала Мария.
— И-и-и-и! — сказала Фрэнсис. Выкатила глаза в мою сторону. — И-и-и! И-и-и-и-и!
Потом, когда все вышли в коридор, я просто попытался сбежать. Но за спиной у меня в коридоре хихикали девчонки. Джорди их подзуживал. Я обернулся, зыркнул на них. Джорди пискнул — ой, как, мол, страшно.
— Пошел ты, — говорю.
Попытался посмотреть Марии в глаза. Хотелось сказать ей: «Ты вспомни, как мы вместе сидели в каменоломне». Хотелось сказать Джорди: «Ведь ты всегда был моим лучшим другом». Но Мария только хихикала и в глаза не смотрела. Джорди осклабился. Я сжал кулаки. Джорди махнул рукой — ну, поехали.
— Давай, — говорит. — Поглядим, кто кого.
Я заколебался.
— Давай-давай, — говорит. — Или чего? Струсил?
Я бросился на него, и началась драка, и вокруг собралась целая толпа, они орали и скандировали:
— Бей его! Бей! Бей его! Бей!
Джорди двинул мне в солнечное сплетение, дыхание перехватило, но я устоял. Выбросил кулак, попал ему по носу, хлынула кровь. Он пискнул и ринулся на меня. Я схватил его за горло. Мы рухнули на пол, кряхтим, кричим, ругаемся.
— Падла! — выкрикиваем по очереди. — Змея подколодная!
Тут примчался Трёп — орет, чтобы мы прекратили. Я высвободился, встал. Нагнулся к Джорди, проревел:
— Ненавижу тебя!
И бегом прочь.
29
Выходя из школы, я плюнул на землю. Проклял их всех. Череп сидел на скамейке у кладбища, неподалеку от «Лебедя». Пьяный, полусонный — беспомощный ком. Я подошел ближе. Он глянул на меня остекленелыми глазами. Похоже, не признал.
— Рыборожий, — прошипел я. Сжал кулаки. — Думаешь, я тебя боюсь?
Он что-то пробурчал. Я наклонился ближе:
— Рыборожий. Рыборожий.
Он качнулся вперед, попытался встать, рухнул обратно на скамью.
— Рыборожий жирный тюфяк, — говорю.
Ухмыльнулся и дальше пошел. Прямо мимо него. Вдохнул его запах — ненавижу его.
— Свинья, — говорю. — Думаешь, я тебя боюсь?
Взял камень, взвесил на руке, представил, как он шмякает Черепу в висок, услышал его стон, увидел, как он оседает на землю и корчится, увидел, как из виска хлещет кровь. Искушение прошло. Я осторожно выпустил камень.
Постучал в дверь Дурковатой Мэри. Впустил меня Стивен.
— Достал, — говорю.
— Молодчина!
И обнял меня. Я отстранился.
— Ну, показывай, — сказал Стивен.
— У меня не с собой.
Он повел меня в кухню. Дурковатая Мэри сидит за столом с чашкой чая.