Но в таком случае зачем вообще это делать?
Рационализация. У людей есть особый талант находить объяснения совершаемым ими глупостям. Возможно, Риту беспокоило бытующее в обществе мнение, что те, у кого не получаются копии, бесплодны, что у них нет души.
А может быть, являясь сотрудником «Всемирных печей», она была обязана делать копии, даже если лишь одна из четырех выполняла данные ей указания. А расходы Риту могла себе позволить.
Кто знает, не исключено, что ей хотелось притворяться, считать себя такой, как все.
О наличии еще одной причины я мог лишь догадываться. Внутреннее побуждение, давление, удовлетворить которое можно лишь одним способом — лечь между зондами, почувствовать, как они притрагиваются к Постоянной Волне, массируют ее, впечатывают во влажную глину. К этому привыкаешь, в этом испытываешь потребность. А тут еще упрямое ощущение возникшей зависимости, характерное для всех наркоманов.
Что же тут удивляться, что Риту понадобились годы, чтобы вслух признать наличие проблемы.
Я удивлялся тому, как Бете удалось проследовать за нами через открытое пространство пустыни, миновать посты охраны и пробраться на военную базу. Теперь все стало ясно. Ничего такого он не делал. Бета просто спрятался внутри Риту, а потом, желая выбраться, усилил давление. Когда оно стало невыносимым, она сбежала от нас с Ченом и устремилась к ближайшей автопечи. Ненавидя себя за слабость, как ненавидят себя все рабы вредных привычек, Риту улеглась на стол, чтобы найти облегчение между нежными щупальцами тетраграматрона, уступить своей настойчивой, более сильной половине — дитнэпперу и авантюристу. Бесшабашному бандиту, бросающему вызов всем законам общества.
Вот почему я так и не смог связать Бету с реальным человеком. Сколько часов мои эбеновые двойники провели у компьютера, прилежно отмечая фрагменты речи и другие особенности личности, а затем отыскивая в Сети людей с похожими манерами речи, синтаксисом, акцентом — всем тем, что позволяет опытному детективу выследить самого хитрого преступника. В данном случае вся эта работа оказалась напрасной. Потому что у злодея было идеальное убежище, а в речевых манерах Риту ничто не выдавало Бету.
И вот наконец мой враг, мой Мориарти, был рядом, в темном туннеле. Риту шла, держа меня за руку, дрожа от страха и стыдливо отводя взгляд. Как же долго продолжалось это тайное перевоплощение, пока она не заподозрила наконец существование своей жуткой половины?
Не потому ли Риту решила нанять меня? Чтобы получить союзника в лице давнего преследователя Беты? Поначалу, возможно, поиски пропавшего отца не имели к этому никакого отношения. До тех пор, пока Йосила Махарала не нашли мертвым на автостраде.
И все же связь должна была быть прочнее.
Покачав головой, я обнаружил, что эмоции мешают сосредоточиться. Я просто кипел от злости!
Риту знала, что происходит, сознавала потенциал опасности еще до того, как мы покинули город вечером во вторник. Почему же она не предупредила меня? За то время, что мы провели в пустыне, а потом в подземелье, она ни разу не упомянула о нарастающем давлении. Ни словом не обмолвилась об отложенном в ее мозге дьявольском яйце, готовом расколоться при первой удобной возможности.
Черт бы побрал эту эгоистичную, думающую только о себе…
Должно быть, Риту как-то заметила мое изменившееся отношение к ней. А может, суровая реальность сложившейся ситуации развеяла последнюю из ее иллюзий. Так или иначе, но пройдя несколько минут в молчании, моя спутница наконец заговорила:
— Я… мне очень жаль, Альберт.
Взглянув в ее лицо, я понял, какого мужества стоило этой женщине произнести простое извинение. Но я не собирался так вот легко отпускать ее с крючка. Потому что мы оба знали, что сделает Бета — что он обязан сделать, — чтобы выжить.
Если бы Риту выкарабкалась из этого переплета, то могла бы наконец признать серьезность своего состояния и укрыться в хорошей клинике на время, необходимое для истечения срока действия всех запасенных Бетой копий. Опытные врачи вызвали бы ее вторую личность, поставили перед необходимостью оправдаться или подвергнуться решительному медицинскому воздействию.
Даже если бы Риту стала все отрицать и отказалась от лечения, я бы, конечно, доложил о ее положении Каолину и ее личному врачу. В любом случае, с терапией или без таковой, Бета был бы уничтожен как криминальный закулисный руководитель. Риту оказалась бы под постоянным наблюдением Мирового Глаза и сотен любителей, которые не выпустили бы ее дитто из поля зрения. На долгие годы. Деятели подпольного мира не любят быть на свету, он им мешает.
Чтобы избежать всего этого, Бета не мог отпустить нас на свободу, не мог позволить нам уйти. Он должен был изыскать способ удержать Риту в плену, сохранить ее в качестве рабыни репродукционного цикла.
Подвергнуть себя такому самоизнасилованию!
У меня, наверное, мурашки побежали бы по коже, если бы я еще больше не беспокоился по поводу своей судьбы.
Потому что сохранять мне жизнь у Беты не было абсолютно никаких оснований!
Пытаясь сложить кусочки мозаики, я подумал, что, должно быть, именно Бета выпустил ракету по моему дому.
Я взял след?
Но тогда получается бессмыслица! Разве не двойник Энея Каолина рыскал по дому Махарала вечером во вторник? Именно Каолин стрелял в нас с Риту, когда мы ехали через пустыню.
Вероятно, он догадался о связи Риту и Беты еще раньше ее самой.
Уж не он ли прибирал к рукам бизнес Беты?
Я вспомнил первую встречу с Риту и ее боссом в роскошном лимузине. Оба, похоже, искренне желали нанять меня для поисков пропавшего профессора Махарала. Казалось, они были заодно. Но при этом каждый, должно быть, думал о том, как использовать мой опыт для контроля над Бетой… в своих интересах.
Но к вечеру вторника все изменилось. Энея что-то насторожило.
Прионовая атака на «Всемирные печи»? Или что-то другое? Имеющее отношение к отцу Риту?
Тогда можно объяснить, почему он послал одного из своих Платиновых в засаду на шоссе. Мы с Риту были замаскированы под Серых. Каолин мог подумать, что я заключил союз с Бетой и вместе с ним отправляюсь на рандеву с…
Мой мозг хватался за ниточки, тянувшиеся в разные стороны. Но прежде, чем я успел связать их и дернуть за все разом, передо мной возникло кое-что, требовавшее принятия срочного решения. Кое-что, дающее лучик надежды.
Я увидел уходящий влево боковой коридор.
Выход?
Этот туннель был поменьше и ответвлялся от главного под острым углом. Мне показалось, что он ведет к какой-то части военной базы. Возможно, профессор Махарал обеспечил себе доступ к нескольким кладовым, не стесняясь пользоваться государственными секретами и запасами.
Более узкий и сырой, туннель все же давал шанс на спасение, и я без колебаний устремился к нему, таща за собой Риту.
Она не сопротивлялась и не жаловалась, отгородившись от мира ширмой пассивной покорности.
Ничего странного, что ею смог управлять плод воображения, с досадой подумал я. Странно, что подавленной оказалась именно агрессивная, волевая, сильная ее часть, проявляющаяся только в копиях. Нелегкое у нее, должно быть, было детство.
Идти было трудно, почти все время приходилось пригибаться. Похоже, тот, кто строил этот туннель, не рассчитывал пользоваться им слишком часто. Тут и там виднелись следы недавнего боя. Фрагменты роботов-постовых валялись рядом лужицами, оставшимися от растворившихся големов. Суррогаты глины и силикона сошлись здесь в коротком, но упорном бою.
Пережил ли его кто-то? И более важно — сохранилась ли у них настройка на запрет нанесения вреда реальным людям?
Я уже не понимал, куда мы идем и сколько времени. Имплантат, конечно, не работал. Но ощущение надежды сохранялось. Мне казалось, что мы приближаемся к базе, к той части, на прокладку туннеля к которой Йосилу понадобились годы. Я уже решил, что, добравшись до нее, сразу же позвоню…