Когда черепки попали в руки знающим людям, их очистили от праха времен, бережно натерли всякими снадобьями, чтобы вернуть хоть немного блеска черному лаку рисунка, и склеили вместе, добавив недостающие куски с помощью специальной массы.
Эта ваза, как и другие, оказалась в музее, эту вазу, как и другие, спрятали под стеклянный колпак, и отныне она охранялась законом и стала гордостью музея, в который она попала.
Вазы выкупали, выменивали, выкрадывали у греков или просто отнимали. Вазы заворачивали в материю, в траву, в вату, прятали в ящики, везли по морям и дорогам во всевозможные крупные города мира, и люди, приходившие в музеи, знали, что красная ваза с черным рисунком и черная ваза с красным рисунком созданы гончарами и художниками более двух тысяч лет назад и по сей день не родился еще ни гончар, ни художник, способный превзойти треков.
Греки знали цветные глазури египтян, голубую, розовую, желтую и позолоту, но не любили, чтобы их посуда была пестрой, и на стенках их ваз очень редко появлялись белая и пурпуровая краски. А черный краситель для глины назывался у них лаком, и рецепт этого лака они никому не передали, воссоздать же его заново никто не смог. Черные, как негры, люди, герои и боги нарисованы на красных вазах цвета раскаленного кирпича. И красные люди, герои и боги процарапаны на вазах, покрытых лаком, черным, как грифельная доска[23].
Мы поведали легенду о старом гончаре так, как она дошла до нас в виде обломка. И, реставрируя произведение по обломку мы заполним пустоты, дописав про двух художников, Евфрония и Евтимида. Ведь они вполне могли жить во времена, когда жил наш старый гончар, и носить такие имена, и соперничать друг с другом. Ибо:
Так говорили греки.
Но можно рассказать эту историю по-другому, лишь сдвинуть события во времени. И если наш мастер когда-либо и жил на самом деле, то жил, скорее всего, давным-давно, где-то на самой заре греческого искусства, когда оно только зарождалось. А Евфроний и Евтимид действительно существовали, они были известными художниками-вазописцами и жили уже в пору расцвета греческой культуры.
Другие легенды спешат вослед нашей, древнейшей, и в них говорится о том, как Евфроний и Евтимид, доподлинные греческие вазописцы, ревниво соперничали друг с другом, но предметом их ревности была отнюдь не девушка, а мастерство. Евтимид действительно был очень талантлив, но скромностью природа не наделила его, и потому он оставил на другой своей вазе надпись не менее хвастливую: «Действительно, очень хорошо!»
Но что правда, то правда, художник он был замечательный, и, если бы от него сохранилась одна только его гидрия — сосуд для воды, на котором изображено падение Трои[24], он и тогда вошел бы в историю, столь трагичны и сильны его рисунки: Кассандра[25], метнувшаяся к подножию алтаря, чтобы найти защиту у алтаря троянского божества, и Приам[26], держащий на коленях окровавленный труп ребенка, и воин-грек, поднявший безжалостный меч над головою старого Приама. Но лучшая его картина, я думаю, нарисована на килике — Ахилл, перевязывающий раненого Патрокла[27]. Оба героя сидят на земле, лица их повернуты в профиль, как, впрочем, на всех вазах (не оттого ли древние китайцы считали греков одноглазыми)[28]. У них прекрасные сильные тела, на них легкие юбки и гибкие чешуйчатые панцири, отчего они похожи на больших изогнувшихся и сильных рыб. Патрокл отвернулся, чтобы скрыть от друга, как ему больно, и, наверное, заплакал бы, если бы герои умели плакать.
Евфроний любил рисовать сцены из жизни простых людей, которых хорошо знал: своих знакомых и соседей, женщин, гадающих на каплях вина («любит — не любит»), торговцев маслом, считающих выручку, тощую собаку, с мордой, похожей на клюв.
Он нарисовал удивительную по безыскусственности картин на стенах пелики[29], которая сейчас хранится в Эрмитаже, — на ней изображен прилет ласточки.
Юноша и мужчина в длинных плащах сидят на складных табуретках. Видно, они вели разговор, и, может быть, юноша, нечаянно подняв глаза, воскликнул:
— Смотри, ласточка!
И мужчина поднял голову и повернул лицо так, чтобы тоже увидеть, и подтвердил:
— Правда, клянусь Гераклом! — И добавил: — Уже весна!
Тут подбежал мальчик и, подняв руки к небу, закричал:
— Вот она!
И правда: в точке, куда направлялись их взгляды, находилась маленькая красная птица, летевшая по черному небу. И нагой мальчик, и юноша, и мужчина были красными, и красными были плащи и табуретки, и мелко-мелко процарапаны были красные буквы возле фигур, выражающие слова, ибо художник приписал рядом с ними то, что они говорили.
Хорошим мастером сделана эта ваза: на широкой подставке, двумя маленькими аккуратными ручками, невысокая и плотная. Хороший гончар вылепил ее, чтобы расписал ее художник Евфроний, о котором мы ничего не знаем, но можем предположить, что он был прост в обращении, ладил с соседями, дружил с торговцами одного из которых, торговца маслом, он изобразил на своей вазе А может быть, у гончара была дочь, и Евфроний полюбил ее, именно ее красивый профиль с большим, чуть раскосым глазом, тонким подбородком и большим узлом волос на затылке изобразил он на одной из своих ваз. И тогда его доподлинная история оказалась бы вовсе не так далека от нашей древней легенды.
А Евтимид, рисовавший только богов и героев, наверное, считал себя избранником богов, которые захотели, чтобы именно он, а не какой-то Евфроний, изображал их. И может быть, он, собирая друзей и пируя с ними, насмехался над Евфронием, называя соперника простым горшечником, не знающим толком, что полагается рисовать на вазах, и потому рисующим простых смертных. От непомерной своей страсти к хвастовству он даже намекал на то, что, мол, боги не доверяют Евфронию изображать их и потому ему не дано представить их в воображении или увидеть перед собой так, как доводилось не раз видеть ему, Евтимиду.
И гости смеялись, и пили за здоровье Евтимида, и протягивали чаши, расписанные умелой кистью хозяина. И гости верили, что боги запросто заглядывают в дом Евтимида поговорить о том о сем и дать указания в работе, или делали вид, что верят.
И красавица рабыня из далеких скифских земель наливала слабое бледное вино, наклоняя над чашами сосуд с прекрасным рисунком и с надписью, выведенной рукою хозяина дома:
Глиняные люди
Летним днем на деревенском заборе возле хаты сохнут опрокинутые горшки, надетые на кривые колья, как шапки.
Вот горшок совсем простой, бурый, видавший виды, с глиняной заплатой на боку.
Вот горшок красный, как кирпич, с зеленой глазурью по горловине.
А вот нарядный горшок, коричневый, блестящий, с белыми разводами в виде туго закрученных спиралей.
Такой горшок со спиральными завитками можно встретить в украинской деревне. И в белорусской тоже. И в молдавской, и в румынской, и в болгарской. У разных хозяек посуда разная: у кого горшки, у кого кувшины, у кого крынки. Но среди всех прочих узоров, среди зигзагов, цветов, листьев и полосок кисть деревенских гончаров нет-нет да и выведет такой крутой завиток.
23
Химические анализы, проведенные исследователями, показали, что состав черного и красного лаков почти неотличим от состава глины, из которой изготовлялись сосуды (поташ или сода, глина с кремнеземом, окись железа — красный лак, или закись железа — черный лак). Как раз окислы железа и придавали сосудам черную и красную окраску и переходные оттенки между этими цветами. Регулировали же оттенки черного и красного тонов древнегреческие мастера количеством окислов железа, температурой в печи, при которой производился обжиг посуды, и содержанием углекислоты в атмосфере печи. Примерно в этом и заключался секрет знаменитых греческих лаков, продолжающих и по сей день привлекать внимание специалистов своими многими еще не раскрытыми секретами.
24
Троя (или Илион) — город в Малой Азии на берегу совр. пролива Дарданеллы, в долине р. Скамандр. По преданию, разрушена в XII в. до н. э. греками-ахейцами; события Троянской войны воспеты знаменитым греческим поэтом Гомером в эпических поэмах «Илиада» и «Одиссея» в VIII–VII вв. до н. э. Остатки Трои открыл на холме Гиссарлык в Турции немецкий археолог Г. Шлиман (1822–1890), поверивший в сведения, сообщенные Гомером и другими античными авторами.
25
Кассандра — дочь правителя Трои Приама, наделенная даром пророчества, в который, однако, никто не верил. Она предсказала гибель города, опасность, таящуюся в Троянском коне (внутри которого спрятались греческие воины во главе с Одиссеем), собственный плен и собственную гибель в греческих Микенах.
26
Приам — царь Трои, последний из правителей этого малоазийского города, мудрый седобородый старец, отец пятидесяти сыновей и двенадцати дочерей. Погиб во время завершающего штурма Трои у подножия алтаря Зевса, защищая своего последнего из оставшихся в живых сына Полита.
27
Ахилл и Патрокл — греческие герои Троянской войны, неразлучные друзья, сражавшиеся плечом к плечу во всех битвах с троянцами. По преданию, Ахилл, сын морской богини Фетиды, был неуязвим для любого оружия, так как мать окунула его младенцем в воды мрачного Стикса, протекавшего в царстве мертвых. Уязвимым оставалась только «ахиллесова пята», за которую держала его мать. Ахилл был убит сыном Приама Парисом, стрелу которого направил в пяту героя самый меткий стрелок на свете, солнечный бог Аполлон, владелец чудесного лука и золотых огненных стрел — солнечных лучей… Культ героя Ахилла (по сути, заменившего собой культ бога войны Ареса) был широко распространен в Греции — Элида, Спарта и др. — и в греческих колониях, например, в Ольвии, что находилась в древности в Причерноморье на правом берегу Бугского лимана.
28
Как указывалось выше (см. сноску 17), у греков «открытие искусства рисовать состояло в обрисовке тени», отсюда и берет начало «силуэтный стиль» в греческой вазописи — «одноглазые» лица, повернутые профилем к зрителю.
29
Пелика — в Греции тонкостенный изящный сосуд с двумя ручками. О пелике с ласточкой работы греческого мастера Евфрония (умер около 460 г. до н. э.) можно прочесть в недавно вышедшей в издательстве «Детская литература» книге Анатолия Варшавского «Пелика с ласточкой».
30
Евтимид и Евфроний — греческие художники-вазописцы конца VI — начала V в. до н. г., соперничавшие друг с другом. Евтимида исследователи считают предшественником Евфрония, то есть более ранним художником, в последние годы, однако, жившим в одно и то же время с Евфронием. Для своих рисунков Евтимид охотнее всего выбирал большие сосуды, амфоры, на которых он рисовал фигуры античных героев большого размера; чаще всего его композиции состоят их трех спокойно стоящих фигур (например, проводы Гектора — одного из героев Троянской войны — в поход). От несколько тяжеловесного, «неповоротливого» стиля Евтимида отличаются, указывал большой шаток античного искусства Б. Р. Виппер, большей свободой и большей динамикой росписи его современника, одного из крупнейших мастеров старого красно — фигурного стиля — Евфрония. Его считают одним из сильнейших греческих вазописцев конца VI — начала V в. до н. э. За его подписью как художника известны три вазы с многофигурными композициями и остатки (фрагменты) двух ваз. Однако десять ваз им подписаны уже как владельцем керамической мастерской. Кроме того, много ваз без подписи приписываются его мастерской. (Ученые установили, что на ранних его вазах стоит надпись «расписал Евфроний», в это время он был вазописцем. Затем на вазах появляется другая надпись: «сделал», то есть Евфроний стал владельцем собственной керамической мастерской.) По мнению исследователей, вазописцем Евфроний стал примерно в 510 г. до н. э. Евфроний любил сюжетные композиции, заставлял своих героев обмениваться репликами, размышлять, в центре внимания этого выдающегося живописца становится человек с его внутренним духовным миром. Картины Евфрония поэтому отличаются большим реализмом и особой «человеческой» теплотой. Отсюда вывод исследователей: Евфроний был более крупным и значительным вазописцем, чем Евтимид, соперничавший и, видимо, завидовавший своему более талантливому коллеге-вазописцу.