Стопроцентное попадание стрелы Амура в сердце юноши.
Взросление пришло вместе с пониманием своей влюбчивой натуры. Ему нравились девушки, причем разные — блондинки и брюнетки, темпераментные и скромные. Единственное, что было важным для Глинки, — это их особая чувствительность к музыке, или, как мы сказали бы сегодня — музыкальность. Увлеченность женской натурой до конца жизни составляли особенность Глинки. Даже Людмила Шестакова, его сестра, пытавшаяся после смерти брата создать его идеализированный образ, отмечала, что женщины всегда вдохновляли его на творчество. Он ценил женскую красоту как произведение искусства, созданное природой, и в этом видел признак утонченности своей натуры. Влюбчивостью отличались многие художники того времени — от Пушкина до Тараса Шевченко. И это отчасти считалось признаком гениальности.
«Под густыми и черными, немного сдвинутыми бровями блистали маленькие глаза с темными зрачками, взгляд которых выражал гордость, когда был обращен на мужчину, но сиял масляным блеском полного умиления, когда покоился на хорошеньком женском личике»[72]. Так о Глинке писал его знакомый Юрий Карлович Арнольд, критик и композитор. Образ относится к более позднему времени, но точно отражает суть его натуры.
Вернемся к возлюбленной Глинки, играющей на арфе. Под воздействием ее милого, естественного пения, пронизанного поэтическим чувством, а также приятной наружности Мишель впервые ощутил музыкальное вдохновение. Желая доставить ей приятное и получить порцию восхищения, он начинает… сочинять.
Из-под его пера появились Вариации на тему из оперы Вейгля «Швейцарское семейство», которую любила его пассия. Затем — Вариации для арфы, «прелестного инструмента»[73], и фортепиано на тему из оперы «Волшебная флейта» Моцарта (Es-dur). Вальс для фортепиано (F-dur) вызывал гордость у него, так как он использовал тему собственного изобретения, что считалось знаком особого таланта{92}. Он подарил свои творения возлюбленной. Так часто поступали любители музыки, используя свои музыкальные сочинения в качестве оригинальных подарков.
Глинка сочинил два опуса вариаций не случайно. Это был самый востребованный жанр домашнего музицирования. Еще плохо представляя себе правила композиции, он интуитивно следовал алгоритму вариаций. Обычно для них бралась яркая тема — из оперы или та, которая нравилась объекту подношения, — и придумывались фортепианные способы, как эту тему «одеть» в новые музыкальные «одежды». Для таких одежд использовались новая гармония, фактура (то есть способ ее изложения на фортепиано), регистр (перенос на разные уровни высоты) и тональность (изменение мажора на минор или обратно). Менялось все, кроме темы. Вариации вызывали неподдельный интерес у публики — ведь в каждом номере нужно было слухом «найти» мелодию и понять, что в ее оформлении изменилось. Своего рода звуковой квест.
Начало взрослой жизни
На фоне драматических событий в пансионе, когда шли публичные разбирательства и суды над профессорами, последние месяцы учебы, весной 1822 года, проходили в полном хаосе. Глинка сообщал родителям: «…ученье у нас в совершенном упадке»[74]. Глинка прошел полный курс обучения, который предполагал четыре года. Он блестяще сдал экзамены, хотя, как вспоминал позже, готовился к ним «спустя рукава». В итоге он стал вторым по успеваемости учеником на своем курсе. Подведем итог его знаний: пять иностранных языков (латинский, французский, немецкий, английский, персидский), обширные познания в алгебре, географии и зоологии, прекрасное знание литературы разных эпох — от Античности до современности и поэзии, с ее законами стихосложения.
В годы учебы сложился и фортепианный стиль исполнения Глинки, который можно назвать «аристократическим». Под воздействием своих учителей — Фильда и Цейнера, продолжавших традиции школы Клементи, он навсегда остался приверженцем эстетики изящества и утонченной красоты. Она исключала использование крайних средств, например чрезмерного форте, крайних регистров, игнорирование правил композиции. Этот стиль соответствовал идеалу утонченного аристократа — всегда изящного, превосходно одетого, отличающегося добродетелями, не повышающего голоса на собеседника.
73
Глинка вспоминал, что именно в 1822 году в этом семействе впервые познакомился с арфой, «прелестным инструментом, если его употреблять вовремя» (
74
М. И. Глинка — И. Н. и Е. А. Глинкам. 2 мая 1822 года. Санкт-Петербург //