«Не стоило писать ему в Новый год, не стоило, — думал Добрынин и хмурился — как будто бы учебником был недоволен. — Дурак я, дурак, а теперь-то на свежую голову с ним как…»
— О! Илья Александрович… — встрепенулся Щукин, а дверь кафедры негромко хлопнула. Зайцев. Вошел и теперь неумолимо двигался между тесно расставленных столов и стульев прямо навстречу — ледокол какой-то. Добрынин машинально подкрутил ус, отложил учебник и выпрямился.
— Добрый день, Илья Александрович! — улыбнулся Серега и сел на свободный стул перед столом преподавателя, устроив рюкзак у себя на коленях и обняв его обеими руками. — Так… С чего там начинают? С темы? Я выбрал две, вот хотел посоветоваться, типа… Я бы хотел спроектировать тату-салон. Или художественную галерею. Как вы к подобному относитесь? — спросил Сергей и заискивающе посмотрел на преподавателя.
Странно, но вел себя нерадивый студент лучше обычного. Его поза была прямой и не излишней, он чуть подавался вперед, словно был крайне внимателен, и даже перестал давить дурацкие ухмылки. Ни на что не намекал. Никуда не смотрел. И, возможно, такая разительная перемена могла насторожить еще больше. Илья и насторожился. Но поводов для паники не было — а значит, моментом следовало пользоваться.
— Идея с тату-салоном, мне кажется, тебе будет более интересна как проект. Да и можно хорошо поработать с интерьером… — мгновенно подхватил он. — Потому что в таких салонах они призваны отражать субкультуру, но порой имеют отталкивающий вид, верно? А ты поработаешь как дизайнер. Сделаешь татуировку продаваемой за счет грамотной презентации салона. Так?
— Да. Или, возможно, смогу повысить привлекательность салона за счет более адаптивного дизайна. Ведь обычно люди обходят стороной их и побаиваются. Ну, к слову, вот здесь вопрос… Уместно ли будет разрабатывать проект на основе самостоятельного здания… Или же можно взять за основу какое-нибудь старое и проектировать по его костяку? Ибо именно тату-салоны частенько находятся в таких местах, — Серый задумчиво возвел взгляд к потолку. — А по поводу стилистики, сначала я задумывался над чем-то более современным и по́стовым. А потом решил, что было бы круто интегрировать тематику тату в старое здание. И стили смешать постмодернизма, минимализма и, допустим, помпезного русского барокко? Мне кажется, это невероятное сочетание.
— Старое. Старое здание. Я бы вообще на твоем месте отталкивался от того, что этот салон может стать твоим собственным первым проектом. Хотя нет… Не твоим, — быстро нашелся Добрынин, вспомнив, что у Сереги-то деньги, видно, водятся. — Среднестатистического выпускника. Это должен быть не салон класса люкс, а нормальный салон достаточно раскрутившегося для открытия полноценного бизнеса татуировщика. Так что обозначь себе сразу человеческий бюджет. Экономическая часть у тебя там должна быть — и безупречная. Согласен?
Добрынин мягко улыбнулся, но глядел с вызовом. Сергей же — обиженно.
— Поэтому я вам и говорю не про новое здание, которое предполагает покупку или аренду земли в центре, а об аренде или покупке старых помещений. Так обычно поступают все среднестатистические татуировщики, — неприятно исказив голос на последнем словосочетании, сообщил Серега. — То есть те, кто уже выросли из работы дома или на совмещенный салон и готовы открыть что-то свое. Вот я и хотел реализовать такую потребность… хотел бы… в своем проекте. И бюджет будет человеческий, — с давлением на последнее слово произнес Серега. Странное дело, никогда его не задевали подобные подколы. Но, скорее, даже не это столь раздражило Зайцева. А то, что он не ожидал едкости от Добрынина. Конечно, Илья это заметил. И ему мгновенно стало стыдно… Не хотело сердце враждовать с этим юношей. Ведь то, как Добрынин сейчас говорил — все равно что остальные преподаватели! Та же предвзятость, то же неверие… Конечно, Серега сам все понимал. Его нужно было только выслушать. Добрынин отвел взгляд, сердясь на себя.
Но скреблась и иная мысль. Как еще охладить юношеский пыл, чем не этой провокацией? Если Добрынин станет одним из тех отвратительных преподавателей — у Зайцева не будет резона гоняться за ним в течение семестра. И станет хоть немножечко легче…
— Хорошо. Значит, в таком ключе и будете работать. Времени у нас мало, поэтому на следующую неделю приносите план работы, максимально полное введение, которое вы сейчас можете себе позволить, и список источников. Я от себя также составлю вам библиографию и предложу кое-какие дизайнерские решения… — прохладно ответил Добрыня, рассматривая свои руки и вторую половину речи пытаясь вычистить из-под ногтя глину краешком бумажного листа. Сам себе он казался безразличным и злым в эту минуту. Но на деле даже в непривычном повороте могучих плеч отпечатывалась печаль. — Работу назовем «Имидж современной тату-студии в архитектурном дизайне». Верно?..
— Верно. Все принесу, Илья Александрович. До свидания.
Серый резко поднялся, собрал вещи и поспешил удалиться, попутно прощаясь с каждым преподавателем, кто обращал на него внимание.
Время бежало. И вот уже пронеслась неделя, оставляя о себе только напряженные воспоминания и остывающие нервы. Серый впервые так готовился: с планом он закончил еще в четверг, в пятницу набросал список источников, а в выходные занимался разработкой и даже первыми набросками. Долго выбирал здание для своего проекта, ходил по городу и фотографировал каждый из вариантов с разных ракурсов. Зима вовсю властвовала на улицах, и сугробы казались настолько высокими, что в них можно было утонуть при желании, дворники — несчастными, люди — бледными. И только Сергей горел в работе, в мечтах-слизнях, что непрошеными гостями выползли на дорожку его судьбы, и сыпь или не сыпь на них соль сомнений — оставались живыми и невредимыми.
В понедельник по дороге на консультацию Зайцева не оставляли ни слизни, ни соль. Все прокручивал он в голове слова Добрынина, ставил многогранник памяти и так, и эдак, но не сходился никак в окончательном решении: верно ли, что Илья Александрович просто самый обычный преподаватель с обманчиво восхитительной внешностью? Или это он такой хитрый, что решил Серегу приструнить недружелюбным поведением? Подобные думы раздували паруса студента, и он перемахивал нечищеные дорожки и замерзшие лужи, хищно выглядывающие из-под припорошившего их утреннего снега, на раз. Курилка виднелась впереди, оставалась всего пара шагов до горячо любимого многими пыхтящими дорогую и дешевую медленную отраву здания. И даже своих болванов-друзей Серега обошел бы, не обратив никакого внимания на их мерзкие смешки и вороватые взгляды, если бы не уперся по прихоти пути в кривую надпись на измученной подобными «художниками» стене. Серега остановился, не сразу разобрав. Подошел. Черные буквы ложились поверх трещин и облетевшей отделки, на кирпич, на корку льда, что краска чуть потекла на куртку неосторожного Вити, на засохшую ветку плюща… «Зайцев + Добрынин = ГЛИНОМЕСЫ», — гласила обведенная в жалкого вида сердечко «истина». Кое-кто из курящих-незнакомых уже бросал косые взгляды на эту народную роспись, давил смешки. Кто-то, заприметив Серегу, с любопытством смотрел прямо на него. Единственный верный поступок сделал топчущийся здесь же, вместе с Витей, Руслан — отшатнулся, за спину жирного запрыгнул, чуть не зашипел оттуда.
— О-о-о, гляньте, кто пришел! — завизжал Витя так, что голосок его эхом зазвенел по заледенелым стенам дворика. Он курил, и пальцы у него были черные, как и свежая краска на стене.
— Витек, ты переходишь границы… — сплюнул Серый, желая избавиться от скопившейся во рту горькой жижи. Он не видел ее, но она точно была бы черной тоже. Зайцев сбросил с плеч рюкзак. Снег под его тушей звонко хрустнул. — Ты совсем охуел, гнида? Давно по морде не получал?
— Эй, эй, полегче, Серый… — Самойлов хрюкнул. — Я тут просто несу в массы правду, которую ты умолчал. А то «нормальный мужик, нормальный мужик»… И сам порхаешь к своему Добрынину… Все руководство на уши поставил, лишь бы тебя к нему перевели! Интересно, а твой новый научрук знает, что ты на него так дрочишь? Ну, теперь точно узнает… — дразнился Витя, но сам как-то собрался, отступил, руки перед собой в защите выставил. И не зря, ибо Серый бросился на него тут же. Один кулак прошел в солнечное сплетение, нырнув ровно под локти. Серый не услышал характерного резкого выдоха и решил, что удар затормозил о жир и не добрался дальше. Но Зайцев не позволил Вите очнуться, тут же прибив его сбоку, в ухо или висок.