«Если кто-нибудь выведет за ворота дворцового раба или дворцовую рабыню, или раба, принадлежащего мушкенуму [неполноправному гражданину], или рабыню, принадлежащую мушкенуму, — он должен быть убит.
Если кто-нибудь укроет в своем доме беглого раба или рабыню, принадлежащих дворцу или мушкенуму, и не выведет их на клич глашатая, — этот домохозяин должен быть убит.
Если кто-нибудь поймает в степи беглого раба или рабыню и доставит его хозяину, то хозяин раба должен уплатить ему два шекеля серебра».
Хаммураби считал себя очень справедливым, гуманным и человеколюбивым царем. Но если речь идет об укрывательстве беглых рабов или о содействии их побегу, — Хаммураби беспощаден. Это же посягательство на самые основы социального строя, на котором зиждется вавилонское рабовладельческое общество. Что может быть ужаснее такого «преступления»! И тут Хаммураби знает лишь одно наказание: смерть.
Несостоятельные должники, попавшие к заимодавцу в рабство в качестве живого залога, находились в несколько лучшем положении, чем рабы-военнопленные. Но и по отношению к своим обедневшим соплеменникам ассирийский судебник достаточно суров. Если ассириец попал в долговую кабалу и находится в доме своего кредитора в качестве залога, то «благодетель»-ростовщик имеет право «бить его, таскать за волосы, бить по ушам и просверливать их».
Не следует думать, что «живой залог» сидел сложа руки в доме кредитора в ожидании, пока кто-либо из родственников покроет его долг. Весь смысл «живого залога» состоял в том, чтобы работать на ростовщика. Работать с утра до ночи, без какой-либо надежды когда-нибудь погасить свой долг и снова стать свободным человеком. Вся трагедия долгового рабства заключалась в том, что, сколько бы должник ни работал, он отрабатывал только проценты, а сумма долга при этом нисколько не уменьшалась.
Какую же, спрашивается, сумму брал взаймы бедняк, что никак не мог выпутаться из долгов?
На этот вопрос глиняные книги отвечают так: сумму, не превышающую цены «живого залога» — человека.
Привод пленных, обреченных на рабство.
Сколько же стоил человек? Не слишком дорого.
В староассирийскую эпоху за осла платили 17 шекелей, а за рабыню — в три раза меньше, всего 6 шекелей (около 50 граммов серебра). Раб и рабыня вместе стоили 18 шекелей. Совсем по дешевке продавались дети.
Цены на людей колебались в зависимости от пола, возраста, здоровья и профессии.
После каждого удачного военного похода, когда рабов пригоняли тысячами, цены на «живой товар» сильно падали.
Но какой ростовщик даст взаймы денег больше, чем стоит сам залог? Наоборот, он всегда даст меньше. И проценты, как водится, возьмет за год вперед.
Предположим, что обедневший ассириец попросил взаймы 10 шекелей. Ростовщик, убедившись, что у просителя ничего нет за душой, ощупает его мускулы, заглянет ему в рот, как при покупке лошади, и определит рыночную цену этого человека.
Да, он стоит этих денег, долг за ним не пропадет.
Но, выдав при свидетелях расписку в получении 10 шекелей, бедняк получал на руки лишь 8. За серебро взималось 20 процентов годовых. Если же ему понадобилось зерно, то он его получит лишь на 6 шекелей и 120 шеумов, а расписку даст на те же 10 шекелей. За зерно взималось 33⅓ процента годовых. И он мог почитать себя счастливым, если во-время возвращал долг. Иначе — беспросветное рабство до конца своих дней.
Неприкрытый грабеж рабов, бедняков и неимущих вавилоняне и ассирийцы облекли в строгие параграфы законов, освященных государством. Классовый характер законов и права в Двуречье виден с предельной наглядностью в каждой строке их кодексов, судебников и других юридических документов.
Остановимся подробнее на судебнике царя Билаламы — древнейшем из известных науке сборников законов, — который обнаружен сравнительно недавно при раскопках города Эшнунны.
Законы Билаламы открываются, как это ни покажется странным, ценами на самые ходовые товары — зерно, масло, свиной жир, соль, шерсть.
Зачем же понадобилось Билаламе открывать свой судебник прейскурантом?
Можно полагать, что в судебнике приведена максимальная стоимость продуктов, выше которой брать было запрещено. Очевидно, купцы так взвинчивали цены на предметы первой необходимости, что Билалама оказался вынужденным ограничить их непомерные аппетиты.