Огромная, кропотливая и исключительно трудная работа дала свои плоды. За «скучной» и однообразной цифирью советским ученым открылась жизнь, полная страстей, борьбы и страданий. Цифры и документы хозяйственной отчетности помогли науке воскресить жизнь древнего Двуречья во всем ее неповторимом многообразии. Советские ученые наполнили живым, конкретным содержанием такие абстрактные понятия, как древневосточное рабство, долговая кабала, семейное право, — и в этом их огромная заслуга перед исторической наукой.
Первым обратил внимание на документы хозяйственной отчетности отец русской ассириологии М. В. Никольский, с жизнью и деятельностью которого читатель познакомился в предыдущих главах. В руки западноевропейских ученых попадали тысячи и тысячи таких же документов, но они тогда почти не изучали их и редко публиковали.
Насколько пренебрежительно относились буржуазные ассириологи к документам хозяйственной отчетности, можно судить по такому факту.
В начале XX века местные жители обнаружили недалеко от Лагаша в древнем городе Умме огромный архив хозяйственных документов, содержавший несколько десятков тысяч табличек. Вначале это открытие вызвало большой интерес. Но когда разобрались в находке и стало ясно, что это своего рода счетоводно-бухгалтерские книги, то наступило разочарование. Архив показался неинтересным. На этом месте не только не произвели раскопок, но даже не позаботились о том, чтобы сохранить найденное.
Предприимчивые дельцы скупали за бесценок тысячи табличек и затем перепродавали их в Париже всем желающим по 1 франку за штуку… И еще до сих пор большая часть документов хозяйственной отчетности, найденных в Месопотамии, даже не опубликована.
Иначе подошел к делу М. В. Никольский. Он сразу оценил огромное значение для науки этого рода глиняных книг и потратил многие годы на их изучение и публикацию. Эти документы, подчеркивал ученый, позволяют «проникнуть в социально-экономические отношения столь отдаленных эпох, из коих древнейшая приближается к самой заре нашей культуры».
Идущая от М. В. Никольского традиция делать упор на изучение не биографий древневосточных деспотов, а социально-экономических отношений, жизни трудовых масс крепко укоренилась в советской ассириологии и является одной из характерных ее черт.
Вот купчая из сборника старовавилонских документов, опубликованных в 1937 году талантливым советским ассириологом А. П. Рифтиным, безвременно скончавшимся в 1945 году.[22]
«Сына Син-нури, по имени Залилум, Бальмунамхе купил у его матери Син-нури. В качестве его полной цены он отвесил ей 11 шекелей серебра. Она поклялась своим царем перед ювелиром Иби-илабратом, перед птицеловом Син-гамилом, перед Варад-Наннаром, перед Син-эрибом, перед Аху-вакаром, перед Энлиль-шеми, перед Аху-вакрумом, перед Лу-нин-шубур-ка, перед Илима-ахи в том, что в будущем не предъявит претензий».
Мать, продающая своего сына… И девять свидетелей, почтенных граждан города Насарума скрепляют эту сделку своими печатями. Всё в порядке вещей. Всё сделано по закону. Бальмунамхе, известный вавилонский богатей, приобрел еще одного раба, а мать лишилась сына.
Какая беспросветная нищета царила в доме Син-нури, если она решилась на эту страшную сделку! Какая жуткая трагедия сквозит между деловыми, холодными строками этой купчей!
Вот другой документ — вексель на предъявителя. Ростовщик Шамаш-мушетир ссудил Динум-абуму десять мин свинца. «Если срок пройдет, — говорится в расписке, — свинец пойдет в рост. В качестве залога будут его жена, его поле, его дом. Предъявителю его таблички он отвесит свинец».
Это означает, что расписка Динум-абума может быть передана любому другому лицу. Тот, в свою очередь, может ее передать третьему, который вправе уступить ее четвертому и так далее. И кто бы ни предъявил должнику его табличку, он должен по ней платить.
Отдал ли Динум-абум свою жену, свое поле и свой дом ростовщику сразу же после получения ссуды, — в точности неизвестно. Но вот документ, из которого явствует, что ростовщик забрал жену бедняка тотчас же, как только он дал ему взаймы немного зерна.
После обычных упоминаний о размерах ссуды (тут речь идет примерно о 120 кг ячменя), сроках погашения долга и процентах за просрочку в документе говорится: «в качестве залога он будет держать его жену Аланитум — дочь Маннугир-илишу. Когда он отдаст зерно с процентами, он освободит свою жену».
22
В этой и последующих цитатах для облегчения понимания текста не соблюден подстрочный принцип перевода.