Фасад Ниневийского дворца. Реконструкция.
Спустя несколько лет Рассам, сменивший Лэйярда, наткнулся на такие же пласты глиняных табличек в другом конце куюнджикского холма. Это было другое здание, лучшее из всех раскопанных ранее.
В длинном и узком зале, на стенах которого были живописные изображения охоты на львов, валялись тысячи глиняных кирпичиков, испещренных клинописью. С изумлением остановился Рассам перед изваянием смертельно раненной львицы. В тело ее вонзились стрелы, перебит позвоночник, волочатся по земле парализованные задние лапы. Но обезумевший от боли зверь, собрав последние силы, готовится к прыжку. Художник с поразительным мастерством схватил и передал позу животного, каждый его мускул, ярость, предсмертные страдания.
А вот другой барельеф: всадник в сопровождении свиты преследует льва. Уже натянут лук, и через мгновение стрела, направленная умелой рукой, настигнет свою жертву.
Царская охота на льва. Деталь ассирийского барельефа.
Барельефы сменяют друг друга, и всюду те же охотничьи сцены, но глаз не устает любоваться ими. Художник, из-под чьего резца вышли эти дивные изображения львов, гончих собак, лошадей, охотников, обладал неисчерпаемой фантазией. Один и тот же сюжет он мог без конца разнообразить, ни в чем ни разу не повторяясь. Он сумел в мертвый камень вдохнуть искру жизни.
Умирающая львица, пронзенная стрелами и истекающая кровью. Деталь ассирийского барельефа.
Какую ценность после таких прекрасных находок могли представить груды глиняных табличек, в большинстве своем разбитых, перемешанных с землею и мусором? Понятно, что ими почти не занимались. Их не собирали, не сортировали, не очищали даже от земли. Не до них было тогда Рассаму.
Дело в том, что он затеял эти раскопки на северном участке куюнджикского холма, отведенном французам, и вел их тайно, по ночам, без ведома хозяев. Рассам спешил, — со дня на день могли нагрянуть французы, и тогда все эти прекрасные художественные произведения достались бы Луврскому музею в Париже, а не Британскому в Лондоне, по поручению которого он вел раскопки.
Англичане и французы внешне были в дружбе между собой, но когда дело доходило до дележа добычи, каждый из «друзей» спешил урвать себе как можно больше. Им даже в голову не приходило, что законными хозяевами ценнейших памятников древности являются жители этой страны — народ Ирака.
Сотни больших ящиков, наполненных ассирийскими древностями, прибывали на берег Темзы. И среди бесчисленных драгоценностей, которые находили там хранители Британского музея, совершенно затерялось несколько ящиков с битым кирпичом. Что с ним делать?
Его присоединили к грудам таких же обломков, которые раньше прислал Лэйярд и которые уже несколько лет валялись неразобранными в кладовых музея. И невдомек было тогда его почтенным служителям, ученым мужам, что этот невзрачный кирпич важнее и ценнее для науки многих самых драгоценных вещей; что он приоткроет перед человечеством тайну тысячелетий и расскажет о жизни и быте, истории и культуре многих народов древности.
Глава третья
Как научились читать клинопись
Как трудно бывает иногда разгадать ребус! Над иным просидишь и час, и два. А ведь, принимаясь за дело, вы уже многое знаете. Вы знаете язык, на котором составлен ребус. Вы знаете все буквы, которые в нем встречаются. Вы знаете названия предметов, нарисованных художником.
Но представьте себе, что вам предложили расшифровать ребус, составленный на неизвестном языке. Ни одна буква вам не знакома, ни одного слова вы не знаете. Вы не знаете даже, на каком языке составлен ребус, — на арабском или китайском, на персидском или японском…
«Это совершенно невозможно», — скажет каждый.
Примерно в таком положении оказались ученые, когда впервые увидели клиновидные письмена.
Что это такое? Когда люди писали такими закорючками? Какой народ пользовался этими странными знаками? Что они изображают — буквы или слова, слоги или целые предложения? Может быть, это ноты? Или же магические заклинания древности? И сколько таких значков? Все они будто на одно лицо — клинья и клинья, — но в то же время совершенно разные.
— Они столь загадочны и необыкновенны по форме, что никакие иероглифы и подобные им знаки не могут быть таинственнее и противнее разуму, — заявил английский путешественник Герберт.