— Это не письмена, а узоры, — категорически объявил в начале XVIII века английский востоковед Хайд. — Затея ваятеля, которому вздумалось испытать, сколько комбинаций можно составить из этой одной простейшей фигуры.
К его слову прислушивались. Это был крупный ученый, его называли «гордостью мира».
— Пытаться прочесть орнамент — бессмысленная трата энергии и времени, — вторил ему виднейший датский востоковед Михаэлис.
Находились и такие ученые, которые видели в этих причудливых письменах результат работы червей, в течение тысячелетий точивших камень.
Но более дальновидные исследователи понимали, что черви здесь ни при чем. И их не покидала мысль разгадать клинопись, понять, что она означает, проникнуть в ее тайны.
Впервые европейцы увидели клинопись не в Ираке, где вели раскопки Ботта, Лэйярд и другие, а в соседней стране — в Иране. Там клинообразные письмена не были погребены под землей, — они были высечены на огромных скалах и невольно обращали на себя внимание всякого.
Попробуйте не заметить, проезжая мимо Персеполя — древней столицы персидских царей, — великолепный каменный амфитеатр с террасой, как бы повисшей в воздухе. Она протянулась на полкилометра в длину и имеет 200 с лишним метров в ширину. Огромные лестницы, ведущие на террасу, мраморные плиты, ее обрамляющие, мощная колоннада на фоне развалин и, наконец, гигантские львы, охраняющие вход в амфитеатр, — всё это поражает воображение, заставляет остановиться изумленного путешественника.
Остатки Персепольской колоннады.
С большим любопытством бродил по террасе и рассматривал развалины итальянский купец и путешественник Пьетро делла Валле. Он старательно срисовал диковинные значки, вырезанные на стенах и вокруг колонн. О них он написал даже в письме своему другу:
«Некоторые удивляются, что из двух таких простых вещей, как черта и угол, может составиться много различных знаков, — а я насчитал их гораздо больше ста, — но что до меня, то я не вижу причины этому удивляться. Ведь и наши буквы, в конце концов, составлены только из двух элементов — прямой черты и кривой, или петли. Эти знаки вырезаны настолько отчетливо, что различить их не представляет никаких затруднений. Но сказать, на каком языке составлены эти надписи, никто не может, потому что знаки эти не похожи на все известные нам письмена. Они не связаны друг с другом, как в нашем связном написании слов, а стоят каждый отдельно. Поэтому я думаю, что каждый знак представляет целое слово, как китайские иероглифы. Впрочем, может быть, это и не так. Направление лежащих клиньев или пирамидок острием вправо говорит, мне кажется, о том, что эти письмена писались и читались слева направо, как и наше письмо, а не наоборот, как древнееврейское или арабское».
Было это в 1621 году. Вот первые пять знаков, с которыми познакомились в Европе благодаря Пьетро делла Валле:
В Иране после него побывало много путешественников, купцов и ученых. Некоторые из них также привозили в Европу копии различных клинописных текстов. Но правильно ли они были срисованы и как они читаются — справа налево, слева направо или сверху вниз, — никто не мог сказать. Не было никакой «зацепки», с которой можно было бы начать распутывать весь клубок.
В 1765 году датский ученый Карстен Нибур посетил развалины Персеполя. Несколько недель он провел возле загадочных письмен, срисовывал один знак за другим. Отполированный, как зеркало, камень отражал солнечные лучи, нестерпимо резавшие глаза. Но ученый был настойчив. Он работал с утра до наступления темноты, пренебрегая опасностью, грозившей его зрению.
Он не мог прочесть ни одного слова, не понимал значения ни одного знака. Но они не казались ему больше такими таинственными и непонятными.
Он уже легко отличал один знак от другого и даже воспроизводил многие из них на память. С огромной радостью Нибур обнаружил однажды, что целые группы знаков время от времени почти в точности повторяются. И вот было сделано важное открытие: по всей вероятности, это тройная надпись — на трех разных языках.
На мысль об этом его навело то обстоятельство, что верхние строки, несомненно, отличались от средних и нижних. Знаков в них было больше, чем в остальных, но сами знаки были проще.
Продолжая сравнивать верхние, средние и нижние строки, Нибур установил, что характер письма резко усложняется по мере движения вниз. Налицо были три системы. В первой он насчитал 42 буквы, во второй — 111, в третьей — несколько сотен.