Общий вид Бехистунской скалы.
Но вот дорога, сделав крутой поворот, как бы повернула этот утес к нему своим фасадом, и он увидел фигуру великана в окружении десятка фигур поменьше. «Чья богатырская рука высекла в скалах на стометровой высоте эти изваяния?» — дивился Раулинсон.
Вплотную приблизившись к каменной горе, он явственно стал различать над фигурами клиновидные письмена. Их были тысячи. «Целый иллюстрированный номер „Таймса“, высеченный на скалах. — Он улыбнулся этой мысли. — Сколько занимательных историй, должно быть, содержит эта каменная летопись! Ведь не зря она начертана в центре государства, на оживленном торговом и военном тракте…»
По роду своей деятельности ему часто приходилось иметь дело с секретными документами. Без особого труда он подбирал ключ к любому, самому трудному шифру. «Рано или поздно я надпись прочту», — решил Раулинсон.
Он вынул бинокль и долго рассматривал гигантский каменный плакат. «А ведь, пожалуй, эта надпись вовсе и не высечена на скале, а составлена из прямоугольных плит. Отчетливо видны очертания каждой. Как же их подняли на такую головокружительную высоту?»
Искатель приключений, он рад был случаю выказать свою ловкость и силу и решил во что бы то ни стало забраться на скалу.
Бехистунские клинообразные надписи.
Здесь стоило рисковать.
Раулинсон знал, как возрос в то время интерес к восточным древностям. Он знал, что ученые охотятся за старинными текстами. Тут была возможность прославиться. Разобрав эти письмена, он сразу приобрел бы известность, стал бы знаменитостью. А для этого он должен прежде всего стать обладателем бехистунской надписи.
С тех пор эта мысль не давала ему покоя. В любую свободную минуту он седлал коня и скакал к Бехистуну. Чуть пониже надписи он заметил выступ. «А ведь сюда, пожалуй, можно забраться и скопировать текст…»
Рискуя сорваться, Раулинсон карабкался по кручам, цепляясь руками и ногами за каждую неровность. Когда он достиг выступа, то увидел, что это довольно широкая дорожка, идущая почти вдоль всей надписи. А надпись была огромная — 20 метров в ширину и 7 метров в высоту.
Шаг за шагом продвигаясь вдоль надписи, он тщательно срисовывал каждый знак. Проходили недели, месяцы, и его блокнот пополнялся всё новыми и новыми строками. Знакомый с работами Гротефенда, Бюрнуфа и Лассена, он без труда установил, что тут те же три системы письма, что и в Персеполе. Но здесь не два десятка слов, которыми располагал Гротефенд, и не обломки глиняных табличек из коллекции Рича, а четыреста двадцатиметровых клинописных строк. Целое состояние! И он — его единственный владелец. Правда, еще не все части бехистунской надписи были скопированы, но со временем работа будет доведена до конца.
Но Раулинсон ошибался, полагая, что монопольно владеет бехистунской надписью. За четыре года до того, как он завершил свои работы, Бехистун посетил В. Диттель. Связанный жестким планом путешествия, он не смог здесь надолго задержаться. Но Диттель в полной мере оценил значение Бехистуна, назвав его памятником, «стоящим наравне с первостепенными памятниками Персии».
Его также заинтересовали пути сообщения, пролегающие через Бехистун. «Я обратил внимание и на топографическую сторону края, — пишет он, — имеющую большую важность в определении путей древних походов…»
Шли годы. Они были заполнены бурной деятельностью. Раулинсона перебрасывали с места на место. Изобличенный как организатор антиперсидского правительственного заговора, он лишился своей официальной должности военного инструктора в персидской армии. Из Персии он был направлен в Ирак. Только урывками, в часы досуга он мог заниматься бехистунской надписью.
Изображения на Бехистунской скале. К персидскому царю Дарию подводят пленников.
Копировать становилось всё труднее. Некоторые строки были совершенно недосягаемы.
Ему удалось втащить на выступ длинную лестницу. Он пробовал списывать в разных положениях, — передвигая лестницу вдоль дорожки, стоя на верхних ступеньках… Его спутникам было страшно смотреть, как на зыбкой, почти вертикально поставленной лестнице он, стараясь сохранить равновесие, списывал знак за знаком в свой блокнот. Это напоминало опасный акробатический номер, который исполняется в цирке только с предохранительной сеткой.
Но наступил момент, когда и лестница не могла помочь. Выступ обрывался…
Честь скопировать самые недоступные места бехистунской надписи выпала на долю безвестного курдского мальчика. Он сделал то, что было не под силу Раулинсону.