Постепенно, вначале только в умах наиболее смелых теоретиков, а потом и в сознании экспериментаторов и уж, конечно, в головах писателей–фантастов родилось представление об антимире, который, наверное где‑то существует и который, хотя бы в миниатюре, можно создать на Земле…
Профессор Фейт принадлежал к той категории наиболее смелых физиков, которые понимали, что за законом эквивалентности массы и энергии скрыто нечто большее, чем хорошо известные и тщательно проверенные частные случаи ядерных превращений.
— Прежде чем физическая идея становится понятной и доступной для широкого круга людей, должно пройти минимум полстолетия… — говорил он Френку. — Такие законы, как закон эквивалентности, для своего осмысления требуют значительно большего времени. И вы знаете, почему? Потому что его фундаментальность потонула в океане частных проверок.
— Значит, вы верите в существование антимира, в весь тот фантастический бред, который напридумывали популяризаторы и писатели? — удивился Френк.
— Я верю, что дело не такое уж и простое, как это пытаются изобразить люди, мало знакомые с современной физической теорией. Удивительная симметрия законов природы часто заставляет меня думать, что в силу необходимости, а может быть, и чистой случайности, мы вынуждены рассматривать только одну сторону медали…
Когда на Лас Пальмас запустили оба космотрона и во встречных пучках, разогнанных до энергии в десятки тысяч миллиардов электроновольт, стали наблюдать массовое рождение античастиц, то и тогда профессор Фейт не очень хорошо себе представлял, как из этих крохотных античастиц создать весомый кусок антивещества…
— Ну‑ка, Френк, у вас более живое и смелое воображение. Пораскиньте‑ка мозгами и подумайте, как нам сотворить, ну, хотя бы антиводород…
Фейт очень любил Френка еще с университета и изо всех ученых, работающих у Саккоро, он считал его самым талантливым. Несмотря на большую разницу в годах — более двадцати пяти лет, — Фейт и Долори были друзьями в самом настоящем смысле этого слова. Этому в некоторой степени способствовала нежная дружба между Лиз и Долори. Фейт добродушно посматривал на свою дочку и на Френка и про себя решил, что брак Лиз и Френка столь же неизбежное “явление природы”, как и аннигиляция частицы и античастицы.
4
Профессор Фейт и его молодой друг были так увлечены работой над проблемой создания антивещества, что совершенно перестали замечать, что происходит на островах. Вдвоем допоздна они просиживали то в пультовой космотрона, то в оптической лаборатории, то у вычислительной машины, которая обрабатывала результаты экспериментов. Френк работал лихорадочно, с увлечением, иногда до самозабвения. Когда он придумал магнитную камеру для антиводорода, все решили, что он спятил с ума. Он бегал по всем лабораториям, обнимал и целовал всех подряд, рассказывал веселые истории и анекдоты или писал математические уравнения и в тысячный раз объяснял, как должна действовать его магнитная камера. Он так увлекся своей идеей, что рассказал о ней торговцу табачного киоска на набережной.
— Все же как хорошо в наше время быть ученым, господин Долори, — сказал старик, прослушав удивительный и совершенно непонятный рассказ Френка. — И где это только у вас в голове все помещается?
— Здесь, старина, здесь! — говорил Френк, ударяя себя ладонью по лбу.
— Скажите, пожалуйста, господин Долори, а почему на острова приехали военные?
— Кто?
— Военные люди… Я, правда, не очень разбираюсь в чинах, но мне кажется, что это какие‑то генералы…
Френк удивился. Нет, он не видел на островах генералов. Действительно, почему они здесь?
— И много их приехало? — спросил Френк, как бы проснувшись. Впервые за долгое время он вдруг осознал, что вокруг него течет жизнь, что на острове он не один…
— Право, не знаю, но я видел пять или шесть человек военных…
— Странно, — сказал Френк.
Он быстро зашагал по набережной к вилле профессора Фейта.
Профессора он застал за чтением свежих научных журналов. Вместо ответа на приветствие он пристально посмотрел на своего молодого друга и очень выразительно сказал:
— Мне за вас очень влетело…
— За что?
— За вашу болтливость… — Фейт горько улыбнулся. — Нашлись люди, которые в вашей радости усмотрели угрозу нашему приоритету.
Френк вспыхнул.
— Ну, знаете! Если будет все повторяться, как с атомной энергией — эта идиотская секретность, подозрительность, взаимное недоверие, то…
— То что?