— Вот вам и ваша масс–спектрометрия, — произнес Каримов, оглядывая испуганные и недоуменные лица сотрудников, которых ему прислало руководство для технической помощи. — Кто говорил, что в масс–спектрометр все время лезет органика?
Саша Самарский подумал: “Вот что может произойти с человеком в космосе”. Кошмарная картина преступления стала проясняться: когда Гржимайло работал внутри тороида, кто‑то захлопнул люк, после чего могучая насосная станция начала выбирать из камеры воздух…
— Хитро придумано, — сквозь зубы процедил Каримов. — Тонко, научно, бесшумно…
Он продолжил, лишь когда пришел доложить о первых результатах следствия полковнику Базанову:
— Это пока только самые предварительные наметки. Мне кажется, что преступник, убивший Гржимайло, в павильон космотрона и не заходил и оттуда не выходил…
— Что же он, до утра где‑то прятался?
— Конечно, не прятался. Территорию института он покинул минут через десять после своего злодеяния.
Базанов внимательно посмотрел на следователя.
— Вы когда‑нибудь были внутри “баранки”? Нет? — продолжал Каримов. — До сегодняшнего дня я тоже не бывал внутри таких машин. Я буквально ошалел, когда увидел, что там, внутри, можно не то что гулять, но даже ездить на велосипеде. Огромнейшее помещение. Простор. Равномерно искривленный металлокерамический пол…
— Да, а как пол?.. Там ведь, насколько я знаю, должна быть идеальная чистота…
— Конечно же, первое, что я увидел внутри камеры — следы на полу. Они идут к тому месту баранки, где она соединяется со вторым космотроном. Им придется долго драить и чистить внутренние стенки, пока не будет восстановлена вакуумная гигиена!
— А куда же ведут следы? Давайте разберемся, — сказал Базанов. — Нарисуйте мне, пожалуйста, схему сочленения обоих космотронов… — Каримов тщательно начертил схему, проставив все размеры. — Да, размерчики! Действительно, можно ездить на велосипеде.
— Я думаю, нет необходимости еще раз бродить по камерам, — сказал Каримов, глядя на эскиз. — Если мы там побываем, работа, которая у них и так застопорилась, задержится еще больше. Это, насколько я понимаю, форвакуумные рубашки и вентили. Они такие же, как и на первом ускорителе. И двери наружу расположены симметрично. Смотрите, сразу за вторым павильоном находится гараж. Знаете, как я представляю себе примерную картину того, что произошло с Гржимайло?
Когда Терехин ушел за замазкой, Гржимайло остался в камере и продолжал свою работу над трещиной. Так вот, как только Гржимайло остался один, преступник внезапно появился из темноты, прямо из трубы, и ударил его по голове ключом, тем самым, при помощи которого он открыл люк первого космотрона. Потом он закрыл дверь в павильон, втащил Гржимайло подальше внутрь баранки, завинтил люк изнутри и отправился обратно. Покинул баранку он так же, как и вошел, тщательно задраив люк. Потом он позвонил на насосную станцию и сообщил, что можно начинать вакуумные испытания. Я узнал мощность этих насосов. Три минуты и… все.
— Надо выяснить главное: за что он убил Гржимайло.
— Да, этого мы пока не знаем… Может, за то, что он видел его в теоретическом кабинете?..
2
Преступление в институте прикладной физики не давало покоя Базанову, занимало все его мысли. Вот и сегодня — не успел он утром усесться за свой стол, как тут же потянулся к материалам экспертизы, которые еще вчера принес ему Каримов.
В это время открылась дверь и торопливо вошел Горшков.
— Вот, — положил он на стол полоску бумаги.
Базанов быстро пробежал глазами по напечатанному на машинке тексту. Лицо полковника сделалось напряженным, он машинально взял сигарету и начал разминать ее.
— Как вам нравится? — спросил Горшков.
— Да, н–не очень… Когда это получили?
— Вчера, поздно вечером. Мы прочитали и долго спорили — ребята никак не могли понять вот это словечко. Мне кажется, несерьезное слово в таком важном шпионском донесении. Вот смотрите: “Удалось выудить следующие два уравнения Котонаева об антижелезе”, — громко прочитал Горшков. — И все. Дальше эти уравнения. Почему “выудить” — непонятно.
Оба задумались. Вдруг лицо Горшкова прояснилось, и он быстро заговорил:
— Товарищ Базанов! Может, это намек на связь! Ведь мы не знаем, как этот человек получил свои сведения из института, как он связывается со своими сообщниками.
Базанов нахмурился, потом засмеялся.
— Ну, батенька, и фантазия же у вас! Удить‑то можно только в воде. А самая близкая вода от института — болотце Комар, пять километров.