— Молодой человек, просите, но если вам нужны деньги, то у нас с мужем есть приличная сумма…
— ДА, ЗАТКНИСЬ ТЫ, СУКА! — Сяолун подхватил столовый нож и вонзил в руку госпоже Хаттори.
Она закричала и припала лицом к столу. Взвизгнула Сумико. Хаттори-сан вскочил с кресла и бросился к жене, но замер и закашлялся, уткнувшись взглядом в дуло пистолета. Ямато расставил ноги, подал корпус вперед, тыльной стороной ладони отодвинул стул Сумико и прицелился в кисть Хепина. На его предплечье легла рука Сяолуна. Холодная и тяжелая. От прикосновения по коже у Ямато пробежали мурашки.
Что-то случилось. Переменилось внутри. Он вдруг почувствовал слабость, но не физическую, а скорее моральную. Его порыв и желание сражаться притихли. Мышцы ног расслабились, так и не решившись выбросить его в прыжке через стол. Ямато посмотрел на красное пятно, растекающееся по скатерти под рукой госпожи Хаттори, сжал челюсть и опустил голову на свою руку. Поверх нее лежала рука Сяолуна. Худая, с длинными тонкими пальцами и аккуратным маникюром. Костяшки кулака и сгибы в фалангах пальцев выделялись краснотой на бледной коже. Он чувствовал холод. Холод, приникающий внутрь. Обжигающий кожу и пронизывающий кость, как если бы Ямато облили жидким азотом. Всё это имело мало общего с физическими ощущениями. Боли не было, была лишь холодная и ломающая тяжесть. Ямато выпрямил спину и расправил плечи. Тяжело… Как же тяжело…
— О, боже! Чёрт, бы тебя побрал! А-а-а!
— Мама!
Госпожа Хаттори обхватила столовый нож левой рукой и замерла, собираясь с мыслями. Сяолун повернулся к ней и замер, выпучив с удивлением глаза. Снова улыбнулся, показывая острые зубы, и склонился ближе. Хаттори-сан так и не решилась вытащить нож, убрала руку и положила голову на стол, закусив губу. Сяолун разочарованно причмокнул губами и взял её бокал с вином. Изумрудные глаза его горели, словно камни в солнечном свету.
— Мама! — Сумико впилась ногтями Ямато в ногу.
— Да, господи, вытащите его кто-нибудь! — крикнула Хаттори-сан.
— Если старая сука сейчас же не заткнётся, то Хепин продырявит голову молодой суке, — сказал Сяолун, пробуя вино. — Хм… вкусно. Какой год?
Эмико Хаттори замолчала и закрыла глаза. Её плечи мерно поднимались и опускались — она использовала дыхательную технику. Сяолун кинул в господина Хаттори креветкой, после чего тот немного очухался и наконец ответил, что вино девяносто восьмого. На каких полях собирали виноград — он не знал. Тогда Сяолун попросил его прочитать про вино на бутылке и хихикая, наблюдал, как муж вычитывает рекламную информацию, сбиваясь и косясь на кровоточащую руку жены. Сказав Сяолуну то, что тот хотел, господин Хаттори поправился в кресле и стал вдруг сосредоточенным. Посмотрел на Хепина, оценил состояние дочери и Ямато, отвел взгляд от Сяолуна и уставился куда-то в стенку поверх госпожи Хаттори.
Ямато двинул левой рукой. Сяолун это почувствовал и нажал чуть сильнее. Ямато казалось, что предплечье прибили к столу гвоздями. Он не мог пошевелить пальцами. Холод распространялся. Добрался до локтя и теперь поднимался к плечу.
— Старая сука послушная, смелая и яйца у неё побольше, чем у муженька. Пожалуй, я окажу тебе услугу, — сказал Сяолун. — Если не хочешь видеть, как сдохнет твою дочурка, то могу прикончить тебя первой, согласна? Хепин! — Сяолун показал рукой на госпожу Хаттори, будто представляя её Хепину. — Прошу! А, стоп! — он вдруг опомнился и шлёпнул себя ладонью пол лбу. — Нужно же соблюсти формальности! Чуть не забыл!
Госпожа Хаттори теперь сидела ровно со спокойным и невозмутимым лицом. Мышцы на её лице иногда подрагивали, но больше она не кривилась от боли. Если бы всё это как-то сейчас закончилось, госпожа Хаттори встала бы и принялась убирать посуду, а уходя на кухню, спросила бы — хотят ли они десерт — подумал Ямато. Сяолун обхватил предплечье Ямато и повернулся к нему.
— Клан Кагаши забирает твою жизнь по закону кровного долга за преступление твоего отца, — Сяолун вытянул шею и выговорил каждое слово, будто профессиональный диктор. — Жизни присутствующих в данном помещении Кагаши забирают за моральный вред, а также в качестве показательного наказания для восстановления репутации, — Сяолун повернулся к Хепину. — Всё правильно сказал?