Уайз лежал, откинувшись на стуле, и на лице его читалось такое отчаяние, что даже самые озлобленные не могли ему не посочувствовать. Может быть, именно эта жалость заставила его встряхнуться и как-то отреагировать на происходящее.
— Твоя взяла, Рон, — сказал он, обращаясь к Альтману.
С громким скрипом отодвинув свое кресло, Уайз встал и сделал несколько шагов по направлению к двери.
— Пусть тебе за это воздастся, — бросил он, словно проклятие.
Пройдя еще пару шагов, Уайз медленно окинул взглядом собрание. Все как один опустили глаза.
— А на вас, — бросил он, — я не сержусь...
Уайз медленно пересек длинный зал. Перед тем как выйти вон, он на мгновение оперся о золотистые завитки на дверной раме и надтреснутым голосом добавил:
— Потому что все вы на самом деле давно уже мертвы.
Через десять минут, к несказанному облегчению гостей, был подан ужин.
Эпилог
ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ НА ПЛАВУ после того, что произошло накануне, нужно было действительно быть в отменной форме. Гленну пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы, поддержав своего начальника в его рискованном предприятии, не подставить себя под удар вместе с ним. Когда в то утро Гленн, слегка передохнув, направлялся к зданию Социальной безопасности, его переполняли счастье, изумление и гордость. Он чувствовал себя как человек, который только что очнулся среди обломков взорванного здания и осознал, что остался в живых.
Все произошло невероятно быстро. Два дня назад Сизоэс, подробно допросив доставленного к нему Тертуллиана, отправился на таинственную встречу «с единственным человеком, который способен остановить то, что может произойти», по выражению самого генерала. Это означало «единственный человек, способный противостоять Альтману», но это имя произнесено не было. Не упоминалось и имя Муниро, однако именно у его огромного поместья на Майами-Бич Гленн высадил Сизоэса и оттуда же забрал своего начальника два часа спустя.
Затем последовало нестерпимо долгое ожидание, и вот рано утром пришло ужасное известие.
Сизоэс сделал ставку и проиграл. Гленн прочно усвоил этот урок. Интуиция не подвела шефа БИУ: всякий, кто попытается пересечь незримую черту, за которой находятся люди вроде Альтмана, совершит роковую ошибку. И хотя Сизоэс сделал это из лучших побуждений, наказан он был жестоко — максимальным ускорением карьеры. Наверняка генерал был совершенно раздавлен свалившимся на него несчастьем.
Но Гленну сейчас было не до сантиментов. Собственное назначение на место генерала тем сильнее поразило его, что сам он почти не сомневался, что будет низвергнут вместе со своим бывшим начальником.
Нужно было и впрямь обладать недюжинной выносливостью, чтобы суметь быстро прийти в себя после таких потрясений. Подумать только! Из-за всех этих треволнений Гленн уже два дня как не бегал трусцой...
Когда он шел по коридору, к нему навстречу во всех сторон спешили начальники отделов, уже прознавшие про новое назначение, и тепло пожимали руку. Гленн наскоро выработал новую манеру держаться, слегка отстраненную и даже высокомерную, чтобы развязать себе руки на будущее. Пусть эти придурки не надеются его умаслить. Он будет суров и неумолим.
А пока что ему нужно было принять массу неотложных решений. Закрытие «Уолдена» он возьмет под свой непосредственный контроль. Патрик обещал передать список подозреваемых, с которыми надо разобраться в первую очередь, подрывных групп, подлежащих немедленному уничтожению, и объектов, находящихся под угрозой. Кроме того, следовало без особого шума и с минимальными потерями свернуть операцию «Новый Враг». Бедняга Сизоэс! Он был бы рад узнать, что Социальная безопасность снова, как в добрые старые времена, сама занимается идентификацией угрозы. Когда Гленн еще возглавлял БИУ, он уже держал наготове пару новых проектов, которые могли представить обществу отличных врагов и, черт побери, могли прекрасно выполнить возложенную на них задачу.
Но прежде всего нужно было в срочном порядке покончить с детищем Альтмана. Сизоэс таки добился своего, правда ценой собственного увольнения.