ПОПЫТКИ РЕФОРМ
Сразу после Восточноазиатского кризиса и провала политики МВФ возник общий консенсус по поводу того, что с международной экономической системой творится неладное, что необходимо принять меры по стабилизации глобальной экономики. Однако многие в МВФ и министерстве финансов США считали достаточными лишь небольшие изменения. Чтобы компенсировать отсутствие в планах крупных новшеств, они придумали реформаторской инициативе грандиозное название: ((Реформа глобальной финансовой архитектуры)). Название было нацелено на то, чтобы создать впечатление, будто планируются крупные изменения правил игры, способные предотвратить очередной кризис.
Эта риторика отражала некоторые реальные проблемы. Но точно так же, как те, кто стоял во главе МВФ, они постарались переложить на других свои ошибки и уйти от системных проблем и свернуть реформы. Исключением был поиск возможностей того, что помогло им добиться расширения властных полномочий и получения больших денег для МВФ, а также расширения круга обязанностей (таких, как обеспечение перехода к новым стандартам и нормативам, принятым в передовых промышленных странах)[62].
Появились сомнения в искренности намерений. Они усиливаются под влиянием дискуссий о реформе. «Официальные» дебаты о реформе идут в тех же институтах, и в них доминируют те же самые государства, которые столь «эффективно» осуществляли глобализацию на протяжении более пятидесяти лет. В мире к официальным дебатам сегодня относятся с изрядной долей цинизма. Встречаясь за столом заседаний с теми же самыми людьми, которые были ответственны за систему все это время, развивающиеся страны задаются вопросом: насколько вероятны реальные изменения? В отношении «стран-клиентов» разыгрывается фарс, в котором политики делают вид, что готовы что-нибудь предпринять для решения проблем, в то время как группы финансовых интересов работают над тем, чтобы сохранить как можно больше из нынешнего положения. Циники частично правы, но только частично. Кризис вынес на поверхность, что с процессом глобализации дело обстоит как-то не так. И это ощущение мобилизовало критику, направляя ее на широкий спектр проблем ― от бедности до прозрачности, среды обитания и трудовых норм.
Внутри этих международных организаций среди многих влиятельных лиц преобладает чувство самодовольства. Институты изменили риторику. Теперь они говорят о «прозрачности», о «бедности» и об «участии в управлении». Даже если существует разрыв между риторикой, она влияет на поведение институтов, их прозрачность, их внимание к бедности. Их вэб-сайты лучше оформлены, и имеет место большая открытость. «Парсипативная оценка» бедности генерировала большую вовлеченность и большее осознание влияния бедности на осуществление программ. Но эти изменения, какими бы глубокими они ни казались тем, кто находится внутри организации, представляются поверхностными находящимся вовне. Нормативы гласности в МВФ и во Всемирном банке все еще значительно ниже уровня, чем в правительствах таких демократий, как США, Швеция или Канада. Они пытаются скрыть критические доклады; только их неспособность предотвратить утечку информации приводит в конечном счете к преданию фактов гласности. В развивающихся странах растет неудовлетворенность новыми программами, в том числе и парсипативной оценкой бедности, когда тем, кто участвует, говорят, что важные обстоятельства, такие, как макроэкономическая структура, остаются для них закрытыми{54}.
Есть и другие примеры, подтверждающие, что изменения больше относятся к словам, чем к делам. Сегодня даже высшие лица МВФ иногда признают опасность движения краткосрочных капиталов и преждевременной либерализации капитального и финансового рынков. Это представляет собой важное изменение в официальной позиции Фонда, хотя еще слишком рано судить о том, будут ли и какие изменения в риторике отражены в политике, осуществляемой в странах-клиентах{55}. Один простой эпизод показывает, что до сих пор свидетельства не являются обнадеживающими. Вскоре после вступления в должность новый исполнительный директор Хорст Келер посетил ряд стран ― членов МВФ. Находясь в Таиланде в конце мая 2000 г., он отметил то, что давно общеизвестно вне МВФ и начало проникать в Фонд: опасность либерализации рынка капитала. Соседняя Индонезия сразу же схватилась за открывшуюся возможность, и во время его визита в июне правительство страны объявило о планах изучить опыт интервенций на рынке капитала. Но МВФ быстро поставил на место индонезийцев и Келера. Бюрократия победила: либерализация рынка капитала может казаться с теоретической точки зрения проблематичной, но планам интервенций (контроля) на рынке капитала, разумеется, не место на рабочем столе тех, кто просит помощи у МВФ.