Говорить о Бабицком – значит говорить о совести, свободе слова, правах человека. Но из всех прав у нас осталось право говорить, а у них – ничего не слышать. У нас право жить праведно (хоть и немногим это удается), у государства – быть непорядочным перед своим народом и перед миром.
Юрий КАРЯКИН:
Не знаем пока, какой конкретный советник-стратег выбрал момент и поле боя для того, чтобы возбудить «Дело Бабицкого».
Бабицкий действительно запятнал себя сотрудничеством вот с такими головорезами, расследуйте, судите. А его передали туда, утверждая, что он там, и, зная все это, прокуратура вызывает его на допрос. Так самим себя высечь – это надо уметь».
В таком же тоне писал целый ряд «демократических» изданий, Приведем в качестве примера публикацию Мильштейна из журнала «Новое время» /11/:
«Размышляя о людях, решавших судьбу репортера радио «Свобода», следовало бы внятно назвать их подонками и скотами. Слушая министра обороны, которому и «десять Бабицких» не жалко, следовало бы ясно указать место под солнцем министру. Разглядывая на телеэкране лицо помощника и. о. президента России по координации информационно-аналитической работы, особенно в тот момент, когда это лицо сообщает, что «федеральный центр снимает с себя ответственность» за жизнь Андрея, следовало бы прибегнуть к лексике ненормативной.
Россия меняется. Медленно, тяжко, неповоротливо, чавкая в крови и грязи, большая страна разворачивается, пускаясь в обратный путь, или «сосредоточивается», если вспомнить классические цитаты. Сосредоточение заметно в местах скопления войск, на официальных пресс-конференциях, на телекартинке ОРТ. Сосредоточиваются власти, армия, прокуратура, суды. В органах созданы штатные структуры, где весьма сосредоточенные. люди приступили к «тщательной работе с журналистами». Сосредоточивается население, дабы не промахнуться, опуская в мартовские урны бюллетени с крестиками возле простой фамилии. Откат, зажим, контрреформа идут строго по плану, с поправкой на привычный бардак, с тревожной оглядкой на Запад…
Случай Андрея Бабицкого – это, быть может, ключевой эпизод в истории постъелытнской России. Поворотный пункт, рубеж. И для тех. кого, уважая закон, мы не называем подонками, и для остатков демократической общественности. Власть и ее приближенная свита еще не отбирают свободу, но пытаются ее унизить, отправить в фильтропункт, приравнять к бандитам. В этом смысл образцово-показательных беззаконий, связанных с безгласным арестом репортера и карнавальным его обменом».
Закономерно, впрочем, что избиение демократии начинается с журналистики. С чего начинали, мечтая вернуться в цивилизацию, тем и кончаем. Закономерно также, что избиение демократии связано с Чечней. Уродливая, яростная, полу бандитская чеченская свобода, добиваемая в эти дни, становится диковатым символом растаптываемой нашей свободы. В чем-то они были схожи, эти наши и ваши свободы, что говорить… Однако тот строй, что идет на смену криминальной нашей вольнице, степенью государственного бандитизма, по давней традиции, превзойдет любого Хоттаба.
Строго говоря, еще не поздно очухаться. Президентские выборы не завтра. У нас есть полтора месяца, имеются честный, хотя и невезучий Явлинский, жизнерадостный Титов, даже какой-нибудь загадочный Шаккум – и тот наличествует… Любая жизнь лучше небытия. Любая свобода лучше того фильтропункта, куда кремлевские технологи загоняют большую страну. Любая нищета лучше зоны, откуда дай Бог выбраться Андрею Бабицкому».
Действительно, приведенные материалы служат иллюстрацией методов информационной войны, ведущейся против населения России. В связи с серией таких публикаций возникают вопросы:
Кто же эти люди, которые пишут подобные вещи? Разве они не знают, что творилось в России после хасавюртовских соглашений?
Количество беженцев из Чечни, бросивших все свое имущество, намного превышает сто тысяч. Тысячи превратились в заложников, которых убивают, отрубают пальцы, вырывают зубы, за них требуют выкуп в 1 5 млн. долларов. В Чечне установилось рабство, причем в крайне жестокой форме. Процветает открытая работорговля. То, о чем мы читали в книгах по истории Древнего мира, пришло при поддержке США на русскую землю. Эти люди видели по телевидению (а возможно в натуре) взорванные дома в Москве, Буйнакске и Волгодонске, отчаяние жителей, потерявших своих близких. У них наверняка есть знакомые, родственники которых были захвачены в городах России и увезены в рабство в Чечню. Эти люди слышали угрозы Салмана Радуева о планируемых взрывах ядерных объектов на территории России с последующими жертвами, исчисляемыми сотнями тысяч. И в данном контексте слово «демократия», используемое авторами приведенных выше заметок, становится синонимом понятий надругательства, пыток и рабства. Они говорят также о «внуках Дзержинского», о «ежовых рукавицах энкаведешного карлика», о «переживаниях» Бабицкого, когда ему пришлось наблюдать, как его лучшие друзья – «полевые командиры» – отрезали головы двум русским солдатам. В дополнение заметим, что гуманные «полевые командиры» в компенсацию переживаний господина Бабицкого дали ему возможность привыкнуть к зрелищам отрубания пальцев и отрезания голов, снабдив охранной грамотой на всей контролируемой ими территории. И, наконец, эти люди в связи с делом Бабицкого увидели самое страшное: «озверелого русского обывателя».