Но если Ильин свою теорию создавал, имея в виду сопротивление тоталитарному индустриальному обществу, Поремский – авторитарному индустриальному и постиндустриальному, то М. Кастельс ориентируется на «самобытное сопротивление» постмодернистскому обществу. Он считает, что современное общество все чаще организуется в условиях противостояния сетевых систем и личности. Глобализация, диверсификация хозяйства организационные сети, культура «виртуальной реальности», технологическое развитие ради развития и порождают ту ситуацию, которую Кастельс рассматривает как нарастание самобытности [45] :
«На первый взгляд мы являемся свидетелями становления мира, который состоит из одних рынков, сетей, индивидуумов и стратегических организаций и на первый взгляд подчиняется структурам „рациональных ожиданий“… Точкой опоры этого мира могли бы стать, как мы уже убеждаемся в ряде стран, национальное самоутверждение на остатках государственных структур, отказ от любой претензии на легитимность, забвение истории и взятие на вооружение принципа власти во имя самой власти, иногда задрапированного в тогу националистической риторики…
…Однако мы также отмечаем и становление мощной самобытности сопротивления, которое находит себе опору в ценностях сообщества и не поддается напору глобальных тенденций и радикального индивидуализма. Такая самобытность строит свое сообщество на традиционных ценностях Бога, нации и семьи, возводя укрепления вокруг своего лагеря, созданного по этническому и территориальному признакам. Самобытность сопротивления не ограничивается традиционными ценностями. Она также может строиться при помощи (и вокруг) проактивных социальных движений, предпочитающих утверждать свою самостоятельность именно через общинное сопротивление, пока они не наберутся достаточных сил для того, чтобы подняться в наступление против институтов угнетения, которым они противостоят…».
Какие же формы самобытности сопротивления могут быть? Кастельс считает, что эти формы возникают из сопротивления различных сообществ, а отнюдь не из воссоздания институтов гражданского общества, которые оказываются нежизнеспособными в условиях новых обстоятельств общественного устройства. Мы бы добавили: в условиях обстоятельств трансформированного массового общества, которое более живуче в сравнении с гражданским, ибо намертво сцеплено с рынком. Следуя логике Кастельса, мы приходим к пониманию того, что понятия государства и гражданского общества размываются глобализацией, изменением структуры капитала, развитием культуры «виртуальной реальности», технологий ради самих технологий. Жизнеспособным оказывается общество сетевых структур, трансформированное массовое общество, поддерживающее тенденцию массового индивидуализма.
Если самобытность сопротивления сводится к сопротивлению сообществ, то что ими движет? Вот как отвечает на этот вопрос Кастельс:
«…вовлеченные в движение сопротивления сообщества защищают свое пространство, свое место от безродной логики пространства потоков, характеризующей социальную доминанту информационного века. Они дорожат своей исторической памятью, утверждают непреходящее значение своих ценностей в борьбе против распада истории в условиях исчезновения времени, против эфемерных компонентов культуры „виртуальной реальности“. Они используют информационную технологию для горизонтальной коммуникации между людьми, для проповедования ценностей сообщества, отрицая новое идолопоклонство перед технологией и оберегая непреходящие ценности от разрушительной логики самодовлеющих компьютерных сетей».
А вот приемы, которые характеризуют самобытность сопротивления, воплощаемого сообществами, прорвавшимися через паутину массового индивидуализма:
«…новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков. Центрами такой власти становятся умы людей… Самобытность становится главным центром культуры на целом ряде участков социальной структуры, ведя отсюда свое сопротивление или свое наступление в информационной борьбе за культурные коды и кодексы, формируя поведение человека и тем самым новые институты…