Однако дряхлеющую династию терзали не только внутренние раздоры и паралич государственного сектора. С первых лет XVII века (а в 1630-х годах положение только ухудшилось) целый ряд неурожаев поразил крупные регионы страны. Сочетание засух, наводнений и нашествий саранчи лишило средств к существованию множество людей во всех провинциях империи. По следам этой разрухи пришли эпидемии, тяжело ударившие по населению, ослабленному голодом и скудным питанием. Шаткая бюрократическая система мало что могла поделать для смягчения этих бедствий, особенно потому, что испытывавшее финансовые трудности правительство Мин постоянно увеличивало военные расходы и не существовало общественной кредитной системы для государственных займов. Вследствие этого китайский Императорский двор предпринял резкое повышение налогов, сильнее всего ударившее по крестьянам и ремесленникам. Голодное государство взыскивало доходы с голодающего населения: к примеру, в Нинбо налоги в последние годы династии Мин удвоились [Fu Xuancong 2009, 3: 185–186], несмотря на уже отчаянное положение многих горожан.
Обстановка в Китае становилась все более безнадежной. Источники того времени повествуют о продаже детей, убийствах и детоубийствах, ощущении безысходности и массовой безработице. Неудивительно, что во многих частях государства Мин, включая Нинбо и его окрестности, начались восстания и разбойные нападения. В 1620–1630-е годы призыв жителей соседних стран для солдатской службы в Северном Китае неоднократно приводил к мятежам и массовым волнениям. В то же время разные правительственные ведомства принимали меры против пиратов, приводившие к значительному кровопролитию. В 1627 году китайские войска сражались с мародером Линь Цилао, якобы сотрудничавшим с голландскими наемниками и даже объявившим себя императором [Там же: 190]. В середине 1630-х годов последовали ожесточенные сражения с Лю Сяном, который воспользовался состоянием, нажитым на морской торговле, для создания собственных вооруженных сил [Wang Ji 1967: 3770–3771]. В конце концов Лю покончил с собой на одном из своих судов, но лишь после долгого конфликта, оставившего полную разруху во многих регионах, включая прибрежные районы Нинбо. В более широком смысле общественное беспокойство и отчаяние быстро приводили к региональной неустойчивости и конфликтам[69].
Почти повсюду в государстве Мин положение было ненамного лучше. Группы изгоев и мятежников, сначала небольшие, в 1630-х годах, когда Чжу достиг зрелого возраста, значительно умножились. Многочисленные отряды мародеров (часто не получавших регулярного жалованья из-за налогового кризиса) состояли из мятежных солдат, иногда связанных с религиозными культами, такими как секта «Белого лотоса». Вместе с другими головорезами они создавали все более крупные вооруженные формирования, и уже через несколько лет повстанческие армии общей численностью в несколько сотен тысяч человек действовали в нескольких регионах Китая, особенно в центральных и северо-западных провинциях. В начале 1640-х годов, после неудачной попытки объединения сил, командиры крупнейших армий приступили к систематическому расширению своих территорий[70]. Самый видный мятежник, Ли Цзычэн (1606–1645), который даже провозгласил создание новой династии, весной 1644 года завоевал Пекин, оставив небольшой выбор для императора Чжу Юцзяня, последнего официального наследника Драконьего трона, который повесился на дереве в Запретном Городе в возрасте 33 лет.
Но династия Шунь, основанная Ли Цзычэном, оказалась недолговечной – не потому, что остатки династии Мин объединились для ее свержения, но из-за существования другой силы, уже некоторое время представлявшей угрозу для Китая. В первые десятилетия XVII века союз кочевых племен (в основном чжурчжэней, но также монголов и представителей других народностей) превратился в сплоченную ударную силу под руководством харизматического лидера. К 1630-м годам эта сила обладала еще лучшей организацией, военными технологиями и боевым опытом. Целый ряд племен объединился под общим названием «маньчжуры» и провозгласил создание новой династии. Этот Правящий дом Цин уже занимал территории к северо-востоку от Великой Китайской стены [Guy 2002], но никто не мог предполагать, что он будет править до начала XX века и станет последней императорской династией в истории Китая.