Выделение узловых моментов всемирной истории как целостного процесса, как и ее периодизация, должно базироваться на определении тех ее точек, в которых наблюдаются взаимосвязанные принципиальные трансформации основных (экономической, социальной, политической, культурной и пр.) сфер жизнедеятельности людей. Последовательное применение такого принципа приводит к достаточно существенному пересмотру традиционных представлений о периодизации мировой истории.
При таком подходе следует, прежде всего, разграничивать два наиболее значительных периода в истории, а именно — до и после так называемой «неолитической революции»: перехода от присваивающих к производящим формам хозяйства. Именно с этого момента начинается поступательный процесс социокультурной эволюции отдельных человеческих сообществ в пределах более–менее компактных регионов, выводящий со временем на уровень возникновения первых цивилизаций (начиная с Египетской и Шумеро–Аккадской). На их основе, используя терминологию А. Дж. Тойнби, формируются уже вторичные региональные цивилизационные системы (типа Античной, Индийской, Китайской и пр.) и следующие за ними с рубежа древности и средневековья в пределах Европейско–Афразийского макрорегиона цивилизации третьей генерации: Мусульманская, Восточнохристианская и Западнохристианская. В конечном итоге, в течение Нового времени ранее мало связанные между собой региональные цивилизации земного шара интегрируются вокруг вышедшей на буржуазно–индустриальный уровень развития Западной цивилизации в глобальную всемирную макроцивилизационную систему, оказывающуюся вскоре после возникновения — в XX в. — в полосе трагических метаморфоз.
Само единство социокультурного процесса, его внутренняя логика и самоопределенность от «неолитической революции» до современности дают возможность включать в цивилизационный процесс не только общества, находящиеся на ступени цивилизации (в ее традиционном фергюсоновско–моргановско–энгельсовском понимании), но и многотысячелетний период развития родо–племенных социумов древних земледельцев и скотоводов позднепервобытной эпохи. Иначе говоря, в понятие «цивилизационный процесс» представляется целесообразным включить не только историю уже сформировавшихся цивилизаций, охватывающую приблизительно последние пять тысячелетий, но и период формирования древнейших цивилизационных систем, занявший приблизительно такой же отрезок времени.
В таком случае эпоха раннепервобытных охотничье–собирательских обществ (которые, возможно, стоило бы называть собственно первобытными) может рассматриваться как «доистория» или «предыстория» цивилизации, длившаяся многие десятки тысячелетий от возникновения человека современного типа (Homo sapiens) около, вероятнее всего, 200 тыс. лет назад, до «неолитической революции», начавшейся на Ближнем Востоке 10–12 тыс. лет назад на гребне климатических изменений, связанных с окончанием ледникового периода, при переходе от плейстоцена к голоцену.
Раннепервобытное человечество верхнего палеолита еще не знало саморазвития как определенного поступательного процесса. Оно не преобразовывало окружающую среду, а приспосабливалось к ней. Поэтому изменения природно–климатических условий автоматически приводили к общему кризису соответствующей социокультурной системы, представители которой далеко не всегда могли эффективно адаптироваться к новым условиям. История раннепервобытных обществ представляется, таким образом, историей небольших, связанных между собою в пределах широких природно–географических ареалов кровно–родственных общин с общими формами адаптации, а значит, и всего хозяйственно–культурного облика в целом. Таковыми, к примеру, можем считать коллективных охотников приледниковых открытых пространств верхнепалеолитической Евразии или современных им охотников и собирателей средиземноморско–переднеазиатских пространств с более индивидуализированными формами хозяйственной деятельности.
Поэтому периодизация истории раннепервобытных обществ представляется необычайно сложной, до сих пор не получившей убедительного решения. Отдельные охотничьи коллективы достигали высокого культурного уровня и исчезали, не оставляя достойных продолжателей своих традиций. Примером может быть взлет и упадок верхнепалеолитических обществ приледниковой Европы с их блестящим изобразительным искусством. Также известно, что предки южноафриканских бушменов и аборигенов Австралии несколько тысячелетий назад обладали более развитой культурой, чем в более позднее время — к моменту встречи с европейцами.