Второе исходит из того, что человечество как прежде, так и теперь представляет собой сложную динамическую систему отдельных взаимодействующих цивилизационных миров, региональных цивилизаций, их субцивилизационных составляющих, филиаций и анклавов.
Причем различные цивилизации сегодня (в отличие, скажем, оттого, что наблюдалось полтысячелетия или тысячелетие назад) не просто сосуществуют и взаимодействуют. В глобализирующемся мире они и их составляющие структурируются в иерархическую систему, в пределах которой между различными группами человечества все больше увеличивается разрыв в технологическом и экономическом развитии, уровне и качестве жизни. Северная Америка, Западная Европа и Япония, лидирующие в этих отношениях, относятся к мир–системному ядру, тогда как остальные цивилизационные общности относятся к мировым полупериферии и периферии.
В стадиальном отношении первые, в целом относящиеся к «золотому миллиарду», вышли или на наших глазах выходят на уровень информационного, точнее, по М. Кастельсу, информационального общества; вторые, в целом, остаются на стадии индустриального общества (иногда с анклавными вкраплениями информациональных структур, работающих в теснейшей взаимосвязи с ведущими центрами мир–системного ядра, но более опирающиеся на свою аграрно–сырьевую базу); а третьи — частично находятся на примитивной индустриальной стадии, однако демонстрируют широкое, во многих случаях преобладающее, присутствие доиндустриальных систем производства, до анклавного наличия раннепервобытного охотничъе–собирательского уклада включительно.
Задают тон страны мир–системного ядра, выступающие в роли информационного, технологического, экономического авангарда современного человечества. Но основная часть населения Земли проживает в существеннейшим образом зависимых от этих стран государствах мировых полупериферии и периферии, где наростает массовое недовольство сложившейся на рубеже XX и XXI веков глобальной системой отношений. Последнее, как и отмеченная неравномерность в экономическом и технологическом отношении, в распределении мирового богатства, накладывается на собственно цивилизационные отличия, выражающиеся прежде всего в различных идейно–ценностно–мотивационных основаниях разных цивилизаций. Все это определяет все большую разбалансировку, деструкцию прежней системы отношений на Планете.
При безусловной экономической, военной и информационной гегемонии Запада, прежде всего США, такое положение дел провоцирует ответные реакции со стороны многих политически активных групп незападных народов; реакции, часто приобретающие преступные, бесчеловечные формы. Суть проблемы вовсе не в несовместимости ценностей отдельных цивилизаций (которые различны, но, в принципе, должны рассматриваться как взаимодополняющиеся), а в неприятии большей частью представителей традиционных цивилизаций утилитарно–эгоистического духа и рекламно–коммерческих квазиценностей общества массового потребления.
По существу, это не пресловутый «конфликт цивилизаций», а неприятие квазиценностей Западной цивилизации (вырабатываемых главным образом в США) людьми, ориентированными на ценности и традиции других цивилизаций, вынужденных реагировать на ее вызовы и мучительно трансформироваться в поисках адекватного отклика на последние. Удачный пример поиска такого выхода — послевоенная Япония, неудачный — бывший СССР. Однако каждый случай уникален, и, скажем, дореволюционная Россия имела достаточно шансов успешно вписаться в складывавшийся глобальный мир, тогда как Япония поддалась соблазну милитаризма и пережила катастрофу во Второй мировой войне.
Нынешняя эпоха, в отличие от предыдущей, носит переходный характер. Если уходящий мировой уклад имел свой устойчивый облик и четко очерченный стержень, то нынешняя планетарная ситуация во всех ее авангардных составляющих отличается неустойчивостью и неопределенностью. В ней преобладают явления переходные, как бы «полусостоявшиеся». Они — эти явления — предстают перед взором человечества как нечто промежуточное между когда–то устойчивым, а ныне — размытым недавним прошлым и зарождающимся, во многом неясным будущим. Поэтому процессы, доминирующие в глобальном пространстве, представляются раздвоенными и имеющими различную судьбу: одни, согласно логике развития, должны сойти с арены или же трансформироваться в нечто качественно иное, а другие — характерные лишь для последнего времени — окончательно состояться.
Отмеченная двойственность, дающая о себе знать повсеместно, является источником противоречивости развития, сдерживающей достижения и усиливающей неустойчивость. А в каком–то контексте — даже подтачивающей сами основы существования человечества. В целом же планетарные глобальные реалии подталкивают к системным переменам, по сути — к формированию той новой человеческой общности, которая в конце концов должна обрести устойчивые свойства и качества.