Получается, таким образом, что решающее постиндустриальное информационно–технологическое воздействие во многом как бы «перескакивает» через экономику как таковую.
Причем влияние на внеэкономические процессы оказывается настолько мощным и разнообразным, что перемены в сфере собственно общественных отношений идут «в отрыв» от экономики, поскольку получают импульс на опережение. В итоге — экономическая и внеэкономическая сферы приобретают разноскоростную динамику. Экономика в ее производственно–потребительской ипостаси оказывается — сравнительно со сферой общественной, трансформируемой информатизацией непосредственно, — существенно более консервативной. Это проявляется, в частности, и в незначительном влиянии информационных технологий на производительность труда, в том числе и в странах мирового авангарда. Так, статистика стран ОЭСР (т. е. высокоразвитых стран) свидетельствует о том, что по итогам информационной революции темпы роста совокупной производительности труда в этих странах существенно замедлились.
Отмеченный разрыв в «скоростях» перемен углубляется и тем, что информационные технологии существенно диверсифицируют динамику развития в рамках собственно экономических процессов. Они (эти технологии) буквально срывают с традиционных ниш и увлекают за собой финансы, наделяют их свойствами высочайшего динамизма и «стадного поведения». Производство же остается относительно консервативным.
Конечно, динамизм финансов оказывает обратное воздействие на фундамент экономики — производство и потребление, наделяя их импульсами развития. Однако это резонансное влияние не компенсирует отмеченных разрывов в динамике: они неуклонно нарастают. Тем более, что информационные процессы и высокодинамичные финансы, двигаясь «в отрыве» от реального сектора, обретают дополнительные шансы взаимно усиливать друг друга.
В итоге — не только информационные технологии (что вполне естественно), но и финансовые потоки в большой степени «живут своей жизнью». Они функционируют и влияют на развитие в ситуации нарастающего их отрыва от экономического базиса. В результате противоречия и асимметричные шоки, пронизывающие жизнь человеческого сообщества как целостность, придают и страновым, и глобальным явлениям и процессам черты неустойчивости, неравновесности и отчетливо выраженного промежуточного состояния — состояния, которое во многих отношениях нетерпимо для человечества и должно быть преодолеваемо.
О катастрофичности планетарной ситуации и настоятельности ее преодоления наиболее отчетливо свидетельствует нарастание межстрановой неравновесности и разрыва между высокоразвитым и развивающимся мирами.
Характерно, что углубление разрыва между странами мирового авангарда (ОЭСР) и развивающимися странами (третий мир) по времени совпадало не только со стартом глобализации, но и с началом деградации мировой системы социализма, т. е. с периодом, когда СССР стал уже проигрывать Западу состязание по вовлечению «третьих» стран в свою орбиту. Вспомним, что до этого рубежа и СССР, и США «наперегонки» реализовывали проекты, нацеленные на развитие «ничейных» стран «третьего мира». И именно в тот, весьма благодатный для третьих стран, период получили от США импульс в успехе не только Западная Европа и Япония, но и азиатские «тигры» и «драконы», что содействовало их вхождению в высокоразвитый мир.
Совпадение же периода деградации и затем развала соцсистемы с эпохой глобализации дало импульс прямо противоположным тенденциям. Интерес к подтягиванию неразвитых стран до состояния высокоразвитости угас; и одновременно — благодаря эффекту глобализации — открылись немыслимые ранее перспективы быстрого обогащения высокоразвитых стран за счет эксклюзивного использования во внешней экспансии информационно–финансового инструментария971.
Результаты использования Западом этих преимуществ дали о себе знать довольно быстро: характерной закономерностью планетарного экономического пространства стала нарастающая фундаментальная асимметрия между первым и остальными мирами по критериям уровня и динамики экономического потенциала, потенциала конкуренции, по перспективам интеграции и, конечно же, по показателям жизненного уровня населения.
971
О монопольном владении высокоразвитыми странами новейшим инструментарием, обеспечивающим беспроблемную перекачку планетарного богатства в страны мирового авангарда, свидетельствует хотя бы тот факт, что в 90‑е годы страны Большой семерки производили 90% высокотехнологичной продукции и владели 80,4% всех мировых вычислительных мощностей.