В условиях глобализации мир не столько унифицируется в соответствии с поверхностно воспринятыми американскими стандартами, сколько приобретает вид полицивилизационной структурно–функциональной системы, в которой отдельные цивилизационные составляющие ведут себя по–разному и собственными традиционными идейно–ценностно–мотивационными основаниями во все большей степени определяют составляющих их народов и государств. Это непосредственно касается и Украины. Поэтому осознание нашей цивилизационной идентичности и места в системе современной глобальной макроцивилизационной системы имеет не только теоретическое, но и, в первую очередь, практическое значение.
Сегодня совершенно ясно, что глобализация, имеющая глубокие исторические корни, однако резко активизировавшаяся и принесшая очевидные плоды только в последней трети XX в.7, имеет две стороны. Во–первых, объективную, определяемую всем ходом мировой истории со времен неолитической революции (перехода от присваивающего, охотничье–собирательского к производящему, земледельческо–скотоводческому хозяйству) в течение последних десяти тысячелетий. А во–вторых, субъективную, реализующуюся преимущественно в последние десятилетия благодаря все большим усилиям стран, лидирующих на международной арене, прежде всего США, контролируемых ими международных финансовых институций и транснациональных корпораций (ТНК), в деле регуляции и определения направления глобализационных процессов с выгодой для себя. Осуществляется это, прежде всего, благодаря их информационному, экономическому и военно–политическому преобладанию на планете, в значительной степени за счет интересов остальных государств мировой «полупериферии» и «периферии».
Давление со стороны мировых гегемонов и транснациональных корпораций вызывает в мире все более ощутимую ответную реакцию, и не только в фиксируемых телекамерой протестных акциях антиглобалистов, защитников окружающей среды или фундаменталистски настроенных террористов, но и в виде медленных, но не менее значимых процессов объединения усилий ряда соседних государств, чаще всего (но не обязательно) с общей цивилизационной природой для противодействия негативному влиянию, вызовам и рискам глобализации. Этот процесс последовательно и (по крайней мере до своего последнего расширения в 2004 г.) с успехом осуществляли в последние десятилетия европейские страны, образовавшие в конечном счете конфедерацию — Европейский Союз.
Подобные, но, в силу разных объективных и субъективных причин, куда менее удачные попытки цивилизационно–региональной консолидации с элементами интеграции наблюдались и наблюдаются в Латинской Америке (МЕРКОСУР), в Мусульманском мире (Исламская конференция, Лига арабских государств), на постсоветском пространстве (СНГ, формирование ЕЭП) и в Африке (Организация африканского единства). Чрезвычайно интересным представляется интеграционный процесс в Восточноазиатско–Тихоокеанском регионе, где совместную политику пытаются, и часто не без успеха, проводить государства различной цивилизационно–конфессиональной идентичности (конфуцианско–буддийской, индуистско–буддийской, мусульманской, христианской).
Однако не следует закрывать глаза на тот факт, что в процессы регионально–цивилизационной интеграции вовлекаются государства, имеющие обычно далеко не целиком совпадающие, а то и разные по тем или иным вопросам позиции. Яркий тому пример — отношение к США и их гегемонистской политике в арабском мире и среди стран Юго–Восточной Азии Более того, внутри даже отдельных государств интересы властвующих сообществ и национальные интересы сплошь и рядом не совпадают, да и в самих властвующих сообществах представлены разные конфликтующие группировки с их собственными интересами. Эти интересы могут соответствовать направляемым США, другими членами «Большой семерки» и ТНК глобализационным процессам (например, компрадорская буржуазия, другие, связанные с ТНК и международными финансовыми организациями группы) или противоречить им (значительная часть национальных товаропроизводителей и пр.).
7