– О, Господи! – сказал Брэм, едва дыша. – Какие у вас красивые волосы, да и вы сами так красивы! – И он пропустил между пальцев ее шелковистые пряди.
– Благодарю вас.
Глори начала медленно раздеваться, глядя в голубые глаза Брэма, затуманившиеся от желания.
Она сбросила одежду и осталась стоять перед ним обнаженная, женственная и гордая.
У Брэма пересохло в горле, и это мешало ему говорить. Как же дать ей понять, что он ценит эту щедрость, эту доверчивость…
Брэм тоже быстро сбросил одежду. Он никогда еще не желал женщину так сильно, как желал сейчас Глори Карсон. Но, помимо физического желания, в нем возникли ранее неведомые странные, удивительные эмоции.
Опустив Глори на кровать, он стал осыпать поцелуями ее тело. Потом, вытянувшись рядом с ней, поднял руку к ее груди и принялся поглаживать ее соски.
Она тихо замурлыкала от удовольствия, проводя рукой по спине Брэма и ощущая, как переливаются под ее ладонью упругие мускулы.
Они целовались, обнимались, открывали в теле друг друга удивительные тайны. Все, что они находили, становилось предметом их любви и радости.
Время для них перестало существовать, они забыли обо всем на свете.
– Пожалуйста, Брэм, – прошептала Глори, чуть не рыдая.
– Конечно, – прошептал в ответ Брэм, скользя губами по шелковистой коже ее живота.
Он приподнялся и встретился взглядом с ее изумрудно-зелеными глазами. Когда он вошел в нее, мягкая теплота ее женственности приняла его.
Брэм настроился на медленный темп и следил по лицу Глори, не причиняет ли ей боли, навалившись на нее всем своим весом. Она подняла бедра, и он ускорил ритм, а Глори двигалась синхронно с ним.
Они исполняли танец любви, старинный, как вечность, и новый, как будто придуманный ими. Ритм превратился в тяжелое, оглушительное биение, уносящее их далеко-далеко… И наконец перебросившее их через пропасть в забвение экстаза.
– Брэм!
– Ах, Глори!
Тесно прижавшись друг к другу, они медленно вернулись к реальности, в комнату, на зеленые простыни.
Силы Брэма иссякли. Он повалился на спину, крепко прижимая к себе хрупкую женщину.
– Глори, – шепнул он, пресыщенный любовью. Она не была больше Глори из Чикаго, она была Глори из Техаса. Она была его Глори! – Ты ни о чем не жалеешь?
– Ни о чем.
Несколько минут прошло в сладостном молчании, затем Глори тихо засмеялась.
– Ты чего? – спросил Брэм.
– Просто вспомнила шестую, самую распространенную, причину развода.
– Что же это за причина?
– Секс, лишенный вдохновения.
Брэм хмыкнул. Слова Глори прозвучали по-мужски грубовато.
– Полагаю, мэм, – сказал Брэм, – опасность номер шесть нам не грозит!
– Да, сэр, полагаю, вы правы!
Они замолчали, сморенные блаженной усталостью, и, положив головы на одну подушку, погрузились в глубокий сон.
Несколько часов спустя они проснулись и снова потянулись друг к другу, не сдерживая переполняющих их эмоций.
Они снова любили друг друга и снова засыпали.
– Глори! – сказал Брэм после одной из вспышек любви. – Мы так и не поели пиццы!
– Завтра.
– Да, завтра. Вот и начались наши бесконечные «завтра».
Глори слегка нахмурилась в темноте. Наши бесконечные «завтра»? – думала она сквозь сон. Ну нет. У нас только две недели.
Две недели они проведут вместе, как муж и жена, смеясь, болтая, занимаясь любовью. Она это знает, так же как знает и Брэм. Ведь знает же? Ну конечно, знает. Так что не думай ни о чем, Глори Карсон. Живи в свое удовольствие, и все!
Она крепко прижалась к Брэму и погрузилась в приятную дремоту.
На следующее утро Брэм стоял на кухне, глядя в окно и потягивая кофе.
Обычно перед тем, как отправиться на работу, он сам готовил себе обильный завтрак, но сейчас был не в состоянии проглотить ни крошки.
О чем думает Глори, вспоминая ночь их любви? Не возникло ли у нее при свете нового дня сожалений? Или она улыбается, испытывая такой же прилив счастья, какой испытывал он, проснувшись сегодня?
Он услышал, как выключился душ, и понял, что Глори может появиться в любой момент.
Брэм себя чувствовал совершенно разбитым. Ночь, проведенная с Глори, физическая и эмоциональная близость – все это было для него совершенно новым, богатым, глубоким и ни на что не похожим испытанием.
Между ним и Глори Карсон произошло нечто важное, и он твердо решил докопаться, что же именно.
– Брэм!
Он так быстро повернулся, что чуть не пролил кофе.
Перед ним была опять психолог доктор Карсон. Волосы уложены узлом на затылке. Темно-голубые слаксы, светло-розовая блузка, темно-синяя спортивная куртка. И доктор Карсон не улыбалась.
– Доброе утро, – приветствовал ее Брэм, стараясь говорить как можно развязнее. – Есть хочешь? Я с удовольствием поджарю тебе пару яиц.
– Нет, спасибо. Я всегда завтракаю только кофе и йогуртом.
Брэм присел за стол. Глори присоединилась к нему через несколько минут с чашечкой кофе и маленькой коробочкой йогурта.
– Все в порядке? – спросил Брэм, внимательно посмотрев на нее.
Глори отпила кофе и встретилась с ним глазами.
– Надеюсь, Брэм.
– Что это значит? Ты не знаешь, все ли в порядке, Глори? Нам ведь было хорошо этой ночью?
– Замечательно, – улыбнулась она. – Такой дивной ночи давно уже не было в моей жизни! Но… – продолжила Глори.
Брэм напрягся.
– Но? – переспросил он.
Глори вздохнула, и на ее лице не осталось и следа улыбки.
– Брэм, ночью ты сказал, что у нас будут бесконечные «завтра». Ты, может быть, даже этого и не помнишь. Тогда, наверное, не стоит и говорить.
Брэм нахмурился.
– Я ясно помню это и могу повторить еще раз. Сейчас и наступило одно из этих «завтра». Мы переживаем его. Вместе.
– Это верно, но «завтра», которые мы проведем вместе, не бесконечны. У нас две недели, несколько дней из которых уже истекли. – Видя, что он хочет возразить, Глори подняла руку. – Погоди минутку… Пожалуйста, послушай меня. Я нисколько не жалею, что мы занимались любовью. Мы взрослые люди. Но, Брэм, я осталась прежней и продолжаю верить в то, во что верила. У нас с тобой разные желания. Ты хочешь жениться и обзавестись детьми. Меня же это вовсе не привлекает. И пока мы оба это понимаем, все в порядке.
– Значит, я для тебя развлечение на две недели? – спросил он, прищурившись. – А потом меня побоку?
– Мы же договорились на две недели, – сказала она, чуть повысив голос. – И прошу об этом не забывать. Ты собираешься стать образцовым мужем, я же только пытаюсь понять, что такое супружеская жизнь. Пусть так оно и останется!
Брэм оттолкнул кресло, встал, прошел через кухню и, ухватившись за раковину, уставился в окно невидящим взглядом.
Черт возьми, негодующе подумал он. Выходит, он для Глори совсем ничего не значит, не оставил в ее душе ни малейшего следа. Словно этой ночи и не было! Спокойно, Бишоп, держи себя в руках!
Прошедшая ночь была реальным фактом, и Глори не могла вычеркнуть из нее ни мгновения. Они не только занимались любовью, но и создали пищу для воспоминаний, и он рассчитывал на то, что они не скоро изгладятся из ее памяти. А из ее сердца?
Глори смотрела на Брэма, видела, как напряглось его мускулистое тело, и почти реально ощущала исходившее от него раздражение.
Как все запутано, думала она, нахмурившись. Если он с самого начала намеревался ее соблазнить, то добился своего. Так чего же теперь злится?
Он, наверное, не привык, чтобы ему с самого раннего утра читали лекции о правилах игры.
Правилах игры? Нет, это слово тут неуместно. Она вовлечена не в сексуальную игру. Она бы никогда не пала так низко. Вчера она менее всего думала о том, какой опыт ей удастся извлечь из этой сцены в постели. Она была искренна в своих чувствах.