Джек теперь с особенной рачительностью берег свою вилку. Он решил теперь пока не пускать ее в ход, так как у него были немалые деньги. Правда, он рассчитывал на большее, и банкир его обманул: в портфеле оказалось много именных акций, которые было невозможно спустить. Вилка лежала в боковом кармане, обвязанная носовым платком. Джек чувствовал ее присутствие каждую минуту. Она могла ему понадобиться не ранее утра, когда Джек хотел вернуться к себе на квартиру за кое-какими вещами, а главное, чтобы отоспаться после своих похождений. Его беспокоила мысль, что профессор уже дал знать полиции, и за ним, Джеком, уже следят. Хорошо еще, что Джек совсем недавно переехал на новую квартиру, и профессор не знал его нового адреса.
«Номера» один за другим появлялись на эстраде. Джеку после оперы все казалось здесь верхом совершенства. Фата Моргана пришла в восторг от русского певца, красивого брюнета, который с необыкновенной слащавостью исполнял французские романсы. Джек даже слегка приревновал ее к этому «шарлатану», за что Фата Моргана ударила его по руке и сказала: «Вы противный! Не смейте его так называть! Это — великий талант!»
Но всего более им обоим понравились ученые белые мыши. Правда, миссис Фата Моргана боялась мышей и завизжала, когда мыши забегали по эстраде. Впрочем, вся женская половина мюзик-холла завизжала, и многие леди даже вскочили на столы и подобрали свои и без того короткие юбки. Но мыши были так милы, так послушны, так отлично танцевали, что публика проводила их громом аплодисментов. Русский певец корчился от злобы в своей уборной. Ему не досталось на долю и одной десятой части этих оваций!
Но вот оркестр заиграл тягучий мотив. На эстраде появились танцор с танцоркой. Медленно изгибаясь и качаясь, они сплелись руками и, виляя туловищем и по-змеиному извиваясь, начали свой знаменитый танго…
Джек умел танцевать танго. Он спросил свою даму:
— Давайте, отваляем?
Та расхохоталась:
— Боже мой, как вы выражаетесь! Даже у нас в маленьких городах, приглашая девушек танцевать, выражаются изящнее, встают в грациозную позу и предлагают руку. А вы выпаливаете, сидя на месте, как из ружья: «Отваляем!» В скольких водах надо еще мыть вас, милый Джек?
Джек встал и, изогнувшись самым неправдоподобным образом, предложил ей руку. М-сс Шельдон не стала себя долго упрашивать, и оба они пустились танцевать вдоль столиков, их примеру последовало еще несколько пар, и вскоре весь зал наполнился качающимися парами во фраках, смокингах, пиджаках и даже бразильских «болеро» с бронзовыми пуговками и широчайшими поясами, в дамских туалетах, начиная от вызывающе-открытых вечерних туалетов и кончая скромными блузками маленьких швеек и работниц.
Оркестр гремел. Люстры сияли. Джек раскраснелся. Ему было нестерпимо жарко. Ему стало, наконец, невмочь. А его дама с томным видом покачивалась и изгибалась, и на лице ее было написано самое настоящее блаженство. Она видела в своих грезах Париж…
Джек не вытерпел:
— Погодите немножко! Постойте!
Фата Моргана опустила на него свой взор:
— Что такое?
— Постойте, ради бога. Не могу!
Фата Моргана окончательно перенеслась из Парижа в Нью-Йорк. Ее кавалер пыхтел перед ней, как опоенная лошадь.
— Что с вами?
— Вспотел!
Она с негодованием отшатнулась от него.
— Невежа!
Джек удивился.
— Почему вы сердитесь?
— И он еще спрашивает!
Фата Моргана с гневным видом направилась обратно к столику. Джек едва поспевал за нею.
— За что вы на меня рассердились? — спросил он. — Я ведь потом опять буду танцевать. Мы еще успеем натанцеваться! У них (он кивнул на музыкантов) громадный запас музыки. Когда выйдет одно танго, они начинают другое. И в других холлах тоже везде громадные запасы танго.