— Что вам показалось, черт возьми! — загремел директор.
— Мне показалось, что деньги ползут сами по столу…
Директор пожал плечами и промолвил:
— Это какой-то бедлам!
Комендант охраны, вызвавшийся составить протокол, жаловался, что ему почему-то очень трудно писать. И некоторые слова выходили у него ни с чем не сообразными. Так, вместо «Первый Национальный Банк», у него почему-то вышло «Первый Национальный Брак», вместо «в присутствии нижеподписавшихся» — «в присутствии низкопоклонившихся» и даже вместо «после продолжительных исканий» — «после продолжительных иканий».
Директор нахмурился и попросил другое лицо составить акт. На этот раз все обошлось более или менее благополучно.
Когда протокол был наконец составлен и прочитан, директор приступил вместе с остальными представителями администрации к подписыванию его.
— Действительно, очень трудно писать, — пробормотал он, — перо словно задевает за что-то.
Пальцы у него были словно парализованы, и получалось такое ощущение, как будто пером директора водило другое лицо. «Вероятно, это оттого, что я устал и взволнован», — подумал мистер Армстронг и передал перо коменданту охраны.
По окончании церемонии директор бегло просмотрел составленный и подписанный акт — и у него встали волосы дыбом, и на спине выступил холодный пот.
Официальный акт был подписан следующими лицами:
Директор Первого Национального Банка, Архиепископ Абракадабра.
Комендант Охраны Банка Тарарабумбия.
Смотритель Банка, Ричмонд Чепуха.
И в заключение неведомо кем написанная фраза:
«Ничего этого не было! не верьте ни единому слову!»
И таинственная подпись:
«Глориана».
Директор с помутившимся взором спрятал бумагу в карман, решив предать ее уничтожению. Ему казалось, что он сходит сума…
…Нагруженный пачками кредиток и банкнот, с оттопырившимися карманами и значительно потолстев в талии, Джек вышел из кассового отделения вместе с освобожденными кассирами. Последние были еще раз обысканы при выходе. Их пригласили в приемную и там предлагали раздеться догола, причем просили даже раскрывать рот, хотя трудно было предположить, чтобы простой смертный кассир мог хранить банкноты у себя во рту.
Джек спокойно пережидал в вестибюле эту церемонию. Потом кассиров выпускали одного за другим через стеклянную вращающуюся дверь. Джек выбрал момент, когда в двери проходил сухощавый и низенький старичок, и увязался с ним вместе. Он несколько раз толкнул этого старичка, но последний был так удручен, что ничего не заметил.
И вот Джек, наконец, на свободе…
Джеком владели самые разнообразные чувства: безумная радость, дикая, почти сумасшедшая гордость — ибо он чувствовал себя героем колоссальной катастрофической истории, о которой целый месяц будут кричать разные «Геральды» и больше года будут заниматься следователи, прокуроры, судьи и полиция… Необыкновенное удовлетворение от удачи заставляло дрожать в Джеке каждый фибр. Он не шел, а словно летел по улице. Наконец — и это было, пожалуй, самое серьезное сейчас чувство — Джек был в большом смущении: что делать ему с его богатством и куда его девать?
Кроме того, он был очень голоден!
Прежде всего, ему необходимо было как-нибудь устроиться с деньгами. У него не было портфеля, да и никакой портфель не вместил бы всех этих пачек. К счастью, Джек решил не брать золота (да его в банке было немного). Он взял только небольшой сверток золотых монет и страшно боялся, что лучи Глорианы не действуют на металл и что золото будет замечено, как были замечены вчера его ботинки… Но и бумажных денег было так много, что Джек был нагружен ими, словно почтенная леди, возвращающаяся с базара домой с покупками.
Для того, чтобы привести себя в некоторый порядок, Джек зашел в общественную уборную. Там, все еще не снимая вилки, он поаккуратнее рассовал свертки по карманам и под одеждой, большую часть пакетов завернул в газетный лист и перевязал случайно оказавшейся в кармане веревкой. И положил в жилетный карман несколько штук не очень крупных купюр, чтобы сейчас же можно было расплатиться в ресторане и в магазине.
Затем, освободившись, наконец, от аппарата и потирая зудевшую шею, Джек зашел в подвернувшийся магазин дорожных вещей и купил среднего размера чемодан. И, опять посетив уборную, уложил в него все деньги и запер чемодан на ключ. Затем купил себе новое пальто взамен прищемленного в дверях своей квартиры при утреннем обыске.
Теперь он был снова элегантный, изящно одетый джентльмен с превосходным чемоданом в руках. Можно было подумать, что он спешит на поезд, и ровно ничего подозрительного в его внешности не было… Попробуйте-ка теперь догадаться, что этот корректный господин с чемоданом только что подверг разгрому целый банк.
Зато он был отныне прикован к своему богатству, как каторжник к ядру!
У него мелькала мысль, не положить ли хотя бы часть денег в тот же «Первый Национальный Банк» на текущий счет. Это было бы курьезно — ограбить банк и дать ограбленному банку на хранение похищенные у него же деньги! Джек так любил фарсы! Но, во-первых, банк сегодня уже не работал после всех этих потрясений, а, во-вторых, класть туда только что похищенные деньги было, пожалуй, и страшновато.
Но все это можно обдумать потом. Теперь надо поскорее утолить голод!
Элегантный молодой джентльмен зашел с чемоданом в руках в один из бесчисленных маленьких ресторанов, окружающих банк. Здесь в часы ленча и после окончания занятий в офисах деловые люди на скорую руку ели и пили, пропускали по рюмочке виски и проделывали все это, не отрывая глаз от биржевого бюллетеня или от полученных деловых писем. Это было поистине деловое утоление голода. Глядя на эти рассеянные, погруженные в деловую задумчивость или в деловой разговор фигуры, можно было задать вопрос: чем, собственно, насыщаются они — бараньей котлетой или бюллетенем фондовой биржи?
Джек занял место среди нескольких таких деловых людей, только что вырвавшихся из офиса, и спросил котлету и чай. Деловые люди сегодня были поглощены оживленной беседой о событии в банке. Пропажа крупных сумм (Джек, кстати, даже сам не знал, сколько именно он похитил) трактовалась на всевозможные лады. Один джентльмен уверял, что кража совершена группой международных бандитов, которые просверлили потолок и перерезали сторожей. Его собеседник горячо протестовал против такой версии и говорил, что деньги похищены кассирами, образовавшими для этой цели преступное сообщество, в которое вовлекли стражу, артельщиков и даже одного из членов правления, и что у них все было подстроено с необыкновенной ловкостью.
Джеку слишком долго не несли еду. И от скуки ему захотелось ввязаться в разговор и мистифицировать своих соседей.
— Нет, нет, сэр, вы ошибаетесь! — промолвил он. — Прошу извинения, но это не так! Никакой кражи в действительности не было!
Оба соседа возмущенно запротестовали:
— Как не было! Что вы говорите!