Поезд быстро мчался…
Темные облака дыма — обычный суровый ореол всех больших фабричных городов — вскоре дали знать Джеку о том, что «Великий Питсбург», состоящий из нескольких отдельных городов, громадный «город первого английского министра Питта», или вернее, город всесильного железного короля Карнеджи, совсем уже близко. Сверкнула полоса реки Охайо с белыми, как лебеди, двухэтажными пароходами и четырехугольными, низкобортными, похожими на плавучие коробки — угольными баржами. Целый лес карнеджиевских фабричных труб вырос на горизонте. Поезд влетел, как сумасшедший, под величавую маркизу вокзала и с размаха остановился.
Джек спокойно вышел на перрон. Он неотступно следовал за своим чемоданом, который плыл впереди него на плечах дюжего сержанта, словно путеводная лоцманская шлюпка. Лейтенант по дороге куда-то исчез. Путеводная шлюпка привела Джека в комендатуру. Там было очень накурено и сидел за отдельным столом важный комендант, полковник. Чемодан был положен на скамью, и сержант сделал доклад. Джек стоял в ожидании удобного момента.
Немного погодя, вошел лейтенант. По-видимому, он успел побывать в буфете, потому что лицо у него было чересчур красно, а глаза глядели слишком сосредоточенно. Он поздоровался с полковником и закурил сигару.
— Что нового, полковник? — спросил он.
— Ничего особенного. Рабочие сломлены голодом. Обойдется и без нашего вмешательства. Не сегодня-завтра забастовка будет ликвидирована.
— Жаль! — проворчал лейтенант, похлопывая по креслу своим стеком. — Я рассчитывал, знаете, немножко поиграть с пулеметом. Я везу с собой конфетки.
— Давно уж не игрывали, — заметил полковник. — Я думаю, ваши конфетки отсырели за эти годы.
— Ничего! Я привез свеженьких! Целый ящик! Угостим пенсильванцев на славу!..
Джек почесал затылок. Он понял, о каких конфетках шла речь. Между тем, полковник обратил внимание на чемодан.
— У кого вы конфисковали? — спросил комендант, кивая на чемодан.
— Не знаю… Какой-то джентльмен, а в чемодане рабочая блуза.
Полковник поднял брови и выпустил клуб дыма.
— Джентльмен? Знаем мы этих джентльменов. Это агитатор! Как же вы его прозевали? Где он?
— Я его даже не видел! — сознался лейтенант. — Да это не важно. Кондуктор уверял меня, что он свалился с поезда. Не думаете ли вы, что это самый лучший исход и для него, и для рабочих?
Полковник захохотал и уронил сигару. Джек ловко нагнулся, поднял ее и сунул зажженным концом ему в карман.
— Да, это верно! — хохотал полковник, сотрясаясь своим тучным телом и машинально ища сигару. — Ловко это вы заметили! Тысяча чертей! Куда девалась моя сигара?
Он взял другую из ящика, встал и заметил:
— Однако, лейтенант, я пойду завтракать. Вы подежурьте здесь. Я вас не задержу слишком долго!
Лейтенант, оставшись один (Джек, конечно, не шел в счет) комфортабельно развалился в кресле и задремал. За окном прогремел новый, только что подошедший поезд, сотрясая все окружающее. Джек решил воспользоваться моментом.
Не обращая внимания на дремавшего лейтенанта, он нагнулся к чемодану, поднял его и…
От неловкого движения Глориана соскочила с его головы и со звоном упала на пол. Лейтенант повернул к нему голову с крайне удивленным видом.
— Что вы тут делаете, черт возьми! Как вы сюда попали?
К Джеку уже вернулось самообладание. Ему захотелось выкинуть фарс.
— Вы кто такой? — гневно продолжал лейтенант. — Что вам нужно?
— Я хозяин этого чемодана! — спокойно ответил Джек.
— И я беру его с собой!
— Черт возьми, но ведь вы упали с поезда и убились? — недоумевал офицер.
— Да, но я воскрес! — возразил Джек и повернулся с чемоданом к выходу.
— Стоп! Ни с места! — заорал лейтенант. — Ни с места, или я буду стрелять!
Джек хладнокровно нацепил Глориану. Лейтенант остался пригвожденным к креслу с вытаращенными глазами. Он ясно видел, что «джентльмен-агитатор» растаял в воздухе, а чемодан, или точнее, только одна верхняя половина чемодана, поплыла в воздухе, покачиваясь, к дверям.
Лейтенант хотел крикнуть, позвать стражу, стрелять. Но он сообразил, что может оказаться в смешном положении. После изрядной выпивки, да еще в дремотном состоянии, может показаться всякая чушь, вплоть до появления самого черта. Стоит ли заводить истории из-за таких пустяков и явного вздора?
Он потянулся, зевнул и с истинной американской флегмой снова растянулся в кресле, задрав ноги выше головы.
Джек вышел на платформу. В стороне стояла группа железнодорожных служащих. Там что-то случилось. Джек полюбопытствовал, в чем дело.
Это был пожар: горел полковник, или точнее, горела его куртка. Двое кондукторов поливали его водой. Полковник был красен, как вареный рак, и ругался так свирепо, как может ругаться только разозленный американец. Сигара, от которой произошел пожар, валялась на перроне.
— Извините меня, сэр, — говорил один из пожарных, — вы, вероятно, сами, по рассеянности, сунули сигару в карман.
Полковник обдал его таким залпом ругательств и призвал такое количество чертей, что бедный пожарный осекся на полуслове.
Этим пожаром начались военные действия, предпринятые Джеком от имени пенсильванских рабочих против североамериканской регулярной армии…
— Конфетки! — бормотал Джек, идя на улицу. — Я им покажу конфетки!..
Питсбург в этот день был заинтересован двумя событиями.
Во-первых, забастовкой. А во-вторых, выборами нового мэра, т. е. городского головы. Джек по дороге в отель, где он решил остановиться перед дальнейшими похождениями, купил местную газету и прочел прежде всего крупный заголовок с несколькими восклицательными знаками: «Говорят, что он будет сердечно разговаривать со всяким, кто бы к нему ни пришел!..» Немного дальше красовался еще более жирный заголовок: «Конкуренция с ангелами!.. Вотируйте за Дженкинсона!.. Дженкинсон даст любому ангелу сто очков вперед по своей доброте!..» Еще дальше: «Неужели вы доверяете такому сомнительному общественному деятелю, как Гютри? Дженкинсон в сто раз энергичнее его. Он настоящий бизнесмен!».
О забастовке заголовки гласили: «Забастовка кончается! Рабочие раздавлены!» «В Питсбург прибыли войска».
Джек нахмурился. У него невольно сжалось сердце. Он опоздал со своими благими намерениями… Какое преступление было с его стороны не интересоваться борьбой рабочих! Ведь об этом было же хоть что-нибудь в нью-йоркских газетах еще ранее того, как Джек познакомился с Лиззи? Ах, Лиззи, Лиззи! Как она будет теперь огорчена! Она так близко принимала к сердцу эту забастовку!
В отеле Сенлей, где Джек занял комнату и устроил на жительство свой чемодан, вся прислуга отправилась на выборы. Коридорный «бой», вместо всякого приветствия, спросил Джека: «Вы за кого, сэр? За Гютри или за Дженкинсона?» Джек возразил серьезным тоном: «Я предпочел бы мистера Плумпуддинга: он еще добрее, чем Дженкинсон!»
В отеле Джек не стал засиживаться. Позавтракав на скорую руку, он переоделся в рабочую блузу и с Глорианой на шее незаметно ушел из гостиницы. Он торопился поскорее попасть на место действия, т. е. в каменноугольные копи 1-го Пенсильванского Каменноугольного Треста. Он знал, что они находятся где-то под самым городом.