— Она обожгла меня. Она обожгла меня!
Удивление в его голосе сменилось болью. Невероятно! Одним прикосновением беззащитная Арника уложила двоих… нет, похоже, уже троих. А я-то рвался защищать ее…
— Зар… — прозвучал надо мной негромкий голос. — У тебя все лицо в крови.
— Где эти?..
— Ушли.
— Может быть, убежали?! Что ты сделала с ними?
Арника помогла мне подняться, и, опираясь на ее плечо, я добрался до лифта.
— Так что это было?
— Стрекательные клетки. — Она нажала кнопку вызова и протянула мне носовой платок.
— Какие клетки?
— Стрекательные.
Кончики пальцев прикоснулись к моей руке, и я почувствовал довольно ощутимый укол, словно от прикосновения к стеблю крапивы или от слабого удара током.
— Больно.
— Может быть еще больнее.
— Я это видел.
В ее квартире я прямо прошел в ванную, открыл кран и несколько мгновений изучал себя в зеркале. Зрелище было малоутешительное.
— У тебя есть пластырь или что-нибудь такое? Может быть, перекись водорода?
Она не ответила, но я почувствовал легкое прикосновение к своей щеке. Арника провела по моему лицу и теперь внимательно рассматривала пальцы, испачканные моей кровью.
— Она красная и… и соленая.
Я глянул на нее через плечо и увидел, как она с удовольствием слизывает кровь со своих пальцев. Довольно неприятное чувство покоробило меня, а она встретилась со мной взглядом и улыбнулась.
— Извини, но ты очень… очень приятный.
Она подошла ко мне вплотную, и в прозрачных глазах загорелись странные огоньки. Прохладные ладони легли на мои плечи:
— Можно мне?..
Я не понял, чего именно она хочет, но кивнул утвердительно, зная, что впервые Арника проявляет столь яркий интерес ко мне. Она взяла мокрую губку из раковины и осторожно провела ею по моему лицу, стирая кровь, потом еще раз и еще. Я не мог привлечь ее ни подарками, ни лаской, ни осторожным ухаживанием, а теперь ее взволновал один вид моей крови. Чертовщина какая-то!
— Тебе не больно?
— Нет.
Тонкие пальцы нежно перебирали мои волосы. Она прекрасна, как актиния, и может быть такой же опасной. Она не знает ни жалости, ни сострадания и могла равнодушно смотреть на то, как меня избивают, и только когда попытались схватить ее, «выпустила шипы». Я прекрасно знаю о растениях-хищниках, всех этих росянках и мухоловках, привлекающих насекомых. Зачем ей ясные глаза, роскошные волосы и чувственные губы? Неужели все это — тоже приманка? Сладкая ловушка для такого глупца, как я!
Крепко стиснув тонкие запястья прохладных рук, я резко оттолкнул от себя Арнику. Она едва удержалась на ногах и ударилась о раковину.
— Зар, что случилось?!
— Ничего. Пока ничего не случилось. Сейчас я умоюсь и пойду домой.
— Зар!
— Не подходи ко мне.
Она заволновалась. Широко распахнулись глаза, и чуть приоткрылись губы. Совсем недавно я бы все отдал, чтобы увидеть это превращение, но теперь мне было все равно.
— Зар, прошу тебя, не уходи.
— Почему же? Тебе так понравился вкус моей крови?
Я сдернул полотенце с крючка, поспешно вытирая руки.
— Да… Он понравился мне.
— Я и забыл, что ты всегда говоришь только правду. Но, можешь поверить, твоим ужином я не стану!
— Ты думаешь, что я смогу причинить тебе боль?
— Если захочешь, сможешь.
— Не уходи.
Я отвернулся от нее, направляясь к выходу, но Арника догнала меня. Гибкое тело прильнуло ко мне, а прохладные ладони прижались к шее. Я хотел снова оттолкнуть ее, но она извернулась каким-то невероятным образом, и ее губы оказались на моих губах. Они были сладкими, почти как мед, липовый мед с легкой горчинкой, еще сильнее подчеркивающей душистую сладость… И в то же самое мгновение волна едва переносимого наслаждения хлынула в мое тело. Сладкий яд, физическое удовольствие, вкус, запах смешались в ней, многократно усиленные. Я вздрогнул, схватил девушку за плечи, пытаясь отбросить от себя… или, напротив, крепче прижаться к ее губам, чтобы продлить неслыханное удовольствие. Оно оглушило и ослепило меня, лишило воли и разума.
— Теперь ты не уйдешь. Ты не сможешь уйти, правда?
Она не оборвала резко волшебный поцелуй, она понемногу снижала его напряжение, и эта сладость не исчезла, даже когда Арника отстранилась. Меня же продолжала колотить нервная дрожь, и, не в силах справиться с ней, я крепко сжал в объятиях коварный цветок, уже сам целуя ее губы, шею, плечи… Понимал, что схожу с ума, но не мог остановиться.
Воздух вдруг наполнил тонкий аромат, дурманящий и чуть сушащий горло. Его источали волосы, губы, кожа Арники. И ощущения в нем приобретали небывалую яркость, кожа — сверхчувствительность, желания — безумность.