Он вздернул брови в пародии на соблазнительность, и она вдруг вспомнила, что произошло. Это объясняло, почему ее трусики лежали на полу.
Она подняла их и надела.
— Ну, я и сейчас голодна.
— Больше сил для тебя. Я принимаю душ.
— Когда ты выйдешь, будет завтрак.
— Но...
— Когда ты выйдешь, будет завтрак.
В итоге они поели вместе — оказалось, что он был голоднее, чем думал, — и после ухода Бенджамина Глория убрала посуду с завтрака и остатки ужина, а затем не спеша приняла душ. В девять часов пришла Лупе. С тех пор как доктор Ли ушел на пенсию, а Глория потеряла работу, они вдвоем стали ходить каждое утро на прогулку. Двое детей Лупе ходили в начальную школу, поэтому, как и у Глории, у ее подруги остаток дня был свободен, по крайней мере, до трех тридцати, когда заканчивались занятия.
Чаще всего их так называемая "тренировка" было неспешной прогулкой, когда они вдвоем болтали и сплетничали о других соседях. Сегодня Лупе была в ярости, потому что Хелен Стюарт, старушка, жившая через дорогу, позвонила в город, чтобы пожаловаться на мужа Лупе Рика, который парковал свою машину на ночь на улице перед их домом, что он делал для того, чтобы их мальчики могли играть в баскетбол на подъездной дорожке.
— Эта глупая старая дева каждый день смотрит в окно и ищет, на что пожаловаться. Она создала впечатление, что какой-то бездомный разбивает палатку в своей машине или какой-то преступник выслеживает соседей, потому что полицейский, который действительно пришел ко мне, спросил меня, знаю ли я что-нибудь о таинственном сером Джипе Черроки, который был припаркован всю ночь перед моим домом. Он действительно использовал слово "таинственный"
— Это безумие, — сказала Глория, но она точно знала, о чем говорит Лупе. Почтальон рассказал ей, что однажды Хелен пожаловалась ему на их двор, сказав, что Глория и Бенджамин должны нанять садовника, поскольку Бенджамин явно ленится стричь газон так часто, как следовало бы.
— Конечно, я сказал ему, что джип наш, и мы имеем полное право парковаться перед собственным домом, а Хелен Стюарт — старая сука, которая вмешивается в чужие дела.
Глория засмеялась.
— Ты так ему и сказала?
— Ну, не так многословно. Но было видно, что он понял о чем я говорю.
Они перешли на другие темы: стресс на работе у их мужей, проблемы свекрови Лупе, новый парень их разведенной подруги Лесли. В парке, куда они повернули, чтобы идти обратно, было несколько мам со своими малышами, пара из них сидела на скамейке и болтала, пока их дети играли в песочнице перед ними, еще несколько помогали детям подниматься с горки или толкали их на качелях. Лупе вздохнула.
— Я скучаю по этому возрасту. Не поймите меня неправильно, я люблю своих мальчиков и люблю то, в каком состоянии они сейчас находятся, но, эгоистично, гораздо веселее отвести их в парк и провести с ними весь день, чем помогать им делать домашнее задание по математике, когда они приходят домой из школы.
Глория прекрасно понимала, о чем говорит Лупе... только в этой жизни она этого не знала. Поэтому она промолчала и просто кивнула.
Вернувшись домой к обеду, она размышляла о том любопытном факте, что не так сильно беспокоилась о безопасности Бенджамина, как, вероятно, следовало бы, и не испытывала такого стресса, как раньше. Проснувшись, она беспокоилась, что если он снова умрет, то не сможет вернуться, но с тех пор страх, что это может случиться, казалось, рассеялся. Более того, появилась уверенность, что если что-то случится, она сможет все исправить. Она чувствовала необъяснимую уверенность, и это чувство давало ей желанное ощущение безопасности.
Проходя по комнатам, Глория узнавала в обстановке своего дома элементы предыдущих домов. Например, узорчатый диван в гостиной. Стол в столовой и подвесная лампа над ним. Изголовье их кровати. Как бы ни сложился этот мир, он был похож на другие, в которых она бывала раньше. Места и вещи были переработаны. Возможно, и люди тоже. Или, если не совсем переработаны, то переделаны в отклонения, пусть и незначительные, от тех, что были раньше.
Ее сестра, на это раз по имени Селия позвонила, когда она готовила обед
— Эй, — сказала Селия, — ты можешь говорить?
— Я как раз собиралась приготовить обед, но...
— Люк вернулся!
— Вернулся... Вернулся в Колорадо?
— Вернулся в Пирит.
Глория была поражена. Не просто поражена. Она была возмущена. Насколько она знала, их брат был в Юте, работал в какой-то федеральной бригаде по строительству шоссе, после того как в третий раз бросил АГУ, что было вполне обычным делом. Он создавал проблемы в их семье с самого детства, и Глория помнила, как в старших классах он до полусмерти напугал их родителей, когда пропустил выпускной и, никому не сказав, использовал деньги, полученные от бабушки и дедушки, чтобы купить билет на автобус до Аспена, оставив всю семью сидеть в аудитории с родственниками всех остальных выпускников, не понимая, почему он не вышел на сцену, когда назвали его имя.