Когда Бенджамин и дети заметят, что ее нет?
Наверное, когда наступило время обеда, а еды не было, предположила Глория.
Будет ли она скучать? Бросятся на поиски сами или позвонят сестре?
На эти вопросы было трудно ответить. С практической точки зрения, она определенно значимый член семьи — все держится исключительно на ней. Она делала почти все по дому. Но эмоционально? Возможно, нет.
Это было несправедливо. И это была не совсем правда. Бенджамин будет скучать по ней. Как бы они ни отличались друг от друга, как бы ни действовали друг другу на нервы, в глубине души они любили друг друга. Даже внешне они любили друг друга.
Так почему она уезжала?
Это был случайный поступок, не имевший под собой никакой реальной причины, но сейчас ей пришло в голову, что, хотя в этой жизни она должна была следить за Бенджамином, и ее конечной целью было вернуть его в их настоящую жизнь, для него будет безопаснее, если ее не будет рядом. Все ее предыдущие попытки уберечь его оказались напрасными. Возможно, если бы они были порознь, все силы, работающие против них, были бы разделены и рассеяны.
Или она просто фантазировала?
Автобус должен был отправиться только через час, поэтому она ждала у транспортного центра, избегая встречаться взглядом с бездомными, спящими на скамейках. Как только двери автобуса открылись, она вошла в него, выбрав место на задней площадке. Постепенно автобус заполнялся пассажирами, и, наконец, с пневматическим шипением закрылись двери гармошкой. Через несколько секунд они плавно выехали из транспортного центра на улицу, направляясь к шоссе. Не желая разговаривать с мужчиной, сидящим на соседнем сиденье, Глория откинулась на подголовник, закрыла глаза и притворилась спящей. Уже рассвело, и она проснулась после полного сна всего несколько часов назад, но каким-то образом ей все же удалось заснуть (хотя на это ушло более получаса), и когда она наконец снова открыла глаза, деревьев не было видно, а за окном была только пустыня.
Она начала мысленно подсчитывать все, что у нее было: чемодан с одеждой, достаточной для нескольких дней, мобильный телефон, тридцать долларов или около того, и ее карта Visa, которой она могла пользоваться только день или два, поскольку, как только Бенджамин определит, что она уехала, он, вероятно, закроет счет. Если он определит, что она уехала. Поскольку она не оставила записки и никому не позвонила, и если она хранила телефонное молчание и не отвечала, когда ее муж или сестра пытались ей позвонить, он, скорее всего, решит, что она была похищена или стала жертвой какого-то другого вида преступлений.
Она собиралась позвонить?
Конечно, она выйдет на связь. Но только для того, чтобы дать всем знать, что с ней все в порядке, а не для того, чтобы сообщить им о своем местонахождении. У нее не было никаких планов на будущее. Смутно она подумала, что может попытаться найти работу — разве не это делала Эллен Берстин[14] в фильме "Алиса здесь больше не живет"? Найти работу в Тусоне? — Но если она хотела, чтобы ее взяли на работу медсестрой, ей нужно было бы подтвердить свое образование и опыт, получить рекомендации. Была ли она способна на что-то еще? Возможно. Она посмотрит.
Это была двенадцатичасовая поездка, с двумя остановками и коротким получасовым обедом в Гэллапе, и к тому времени, когда они проехали Финикс, солнце уже село. Земля между Финиксом и Тусоном была темной, лишь изредка мерцающие огни далеких ранчо пробивали бреши в однообразной черноте, но по мере приближения к Тусону глубокие струи светлели, становясь почти темно-красными, когда огни города освещали небо впереди.
Глория почувствовала легкое беспокойство. Было уже после десяти, а автобусные станции обычно располагались не в самом приятном районе города. Ей нужно было найти место для ночлега, мотель, который был бы безопасным и недорогим.
Ей не стоило беспокоиться. Автобус подъехал к терминалу, и через большое окно она увидела Бенджамина, который стоял на тротуаре и ждал ее.
Как это было возможно?! Что за бред...
Чувствуя себя неловко, она встала в очередь за другими пассажирами, двигавшимися по центральному проходу автобуса, следя за Бенджамином через каждое окно, мимо которого проходила. Он расплылся в огромной ухмылке, когда увидел, как она прошла через дверной проем и начала спускаться по ступенькам, как будто он не видел ее очень давно. Его волосы были длиннее, чем утром, и на нем была другая одежда: рваные выцветшие Levis и джинсовая рубашка.