После этого Глория стала избегать мать. Брэдли и Лукас начали с внеклассной программы в понедельник, так что ей больше не нужно было нянчиться с мамой, и, несмотря на предыдущее предложение забрать у нее мальчиков...
Ты хочешь убежать?!
...не было никаких признаков того, что ее мать действительно хотела бы увидеть своих внуков, так как она не предпринимала никаких попыток связаться с ними. Для Брэдли и Лукаса она была "мисс Норой", их няней, и хотя первые несколько дней они скучали по ней и снова и снова спрашивали, почему она больше не смотрит на них, занятия после школы быстро смягчили их чувство потери. Неделю спустя они казались счастливее, чем раньше.
Но если Глория не общалась с матерью, это еще не означало, что та не была у нее на уме. На самом деле, каждый день обедая на работе, она часто ловила себя на мысли, что Бобби Перес все еще ест салат за своим столиком у окна в "Фрэш Гарден". А в перерывах между пациентами, когда Глория заканчивала работу в офисе, она неизменно начинала думать о том, что в этот момент делает ее мать.
Чем она занималась весь день? Глория задумалась. У нее не было ни работы, ни кредитных карточек, ни банковского счета. Откуда берутся деньги на покупку продуктов, предметов домашнего обихода и постоянно расширяющегося гардероба? Неужели она каким-то образом получила доход от Бобби Переса? Глорию подмывало выселить мать из дома и продать его, поскольку по закону женщина была мертва и дом теперь принадлежал ей, но страх, или инерция, или сочетание того и другого удерживали ее от импульсивных действий.
Возможно, это была запоздалая реакция на смерть Бенджамина, и Глории становилось все труднее спать по ночам. В течение некоторого времени она ложилась спать около восьми, вскоре после Брэдли и Лукаса, находя дом слишком пустым по вечерам. Но в последнее время она начала просыпаться где-то между полночью и двумя. Сначала она попыталась снова заснуть, но после нескольких ночей, проведенных, уставившись в потолок, в полном сознании, обнаружила, что встает с постели и пытается наверстать упущенное по хозяйству, вещи, которые она пропустила мимо ушей, или вещи, о которых ранее позаботился бы Бенджамин, думая, что если она все равно проснется, то должна использовать время с умом. Она тайно надеялась, что устанет и сможет снова заснуть, но этого не произошло. Однако она вычистила ящик для мусора рядом с холодильником и, забравшись на стулья, переложила вещи с верхних полок кухонных шкафов, куда мог дотянуться только Бенджамин, на нижние, где она могла легко получить к ним доступ.
Постепенно, между работой по выходным и этими тайными ночными уборками, дом переделывался по ее собственному образу и подобию, и следы Бенджамина исчезали. Фотографии с их свадьбы, его фотографии с ней, его фотографии с детьми, портрет всей семьи и другие фотографические свидетельства его жизни все еще висели по всему дому, но звук его голоса уже угасал в ее сознании, и Глория объективно знала, что мальчики, особенно Лукас, были так молоды, когда потеряли отца, что их воспоминания о нем станут настолько слабыми, что будут определяться скорее историями, которые она им рассказывала, чем их собственным личным опытом. Эта мысль угнетала ее. Но и поделать с этим ничего нельзя. Это жизнь.
Однажды в пятницу вечером Глория крепко спала и, возможно, действительно проспала бы до утра, но материнский инстинкт почуял присутствие одного из ее мальчиков, и она сразу же проснулась, села в постели и одним плавным движением включила лампу на прикроватной тумбочке.
— Мамочка? — В дверях стоял Лукас в короткой пижаме. — Мне страшно.
Она мгновенно вскочила с кровати и обняла его.
— В чем дело, милый?
— Мне приснился плохой сон.
— Все в порядке. Мамочка здесь. — Она послала ему эскимосский поцелуй и потерлась носом о его нос.
— Мне снилась мисс Нора. Она пробралась в мою комнату и пыталась съесть меня. У нее были большие острые зубы, и она уже съела Брэдли. Его кровать была вся в крови, и там лежал только его скелет.
Глория пришла в ужас. Откуда Лукасу могла прийти в голову такая ужасная идея? Они с Бенджамином всегда были очень строги в отношении того, что позволяли детям смотреть, и она понятия не имела, что могло заставить ее маленького мальчика думать о чем-то настолько жестоком (хотя, как бы предосудительно это ни было, маленькая тайная часть ее была рада, что его обожание "мисс Норы" превратилось в страх. Она подумала, что такая реакция гораздо более уместна).