— Извините за беспокойство, — монотонно сказала она и повесила трубку. Ее руки дрожали, а в животе появилось тошнотворное чувство.
Бенджамин вошел в комнату как раз в этот момент, и она никогда не была так рада его видеть. Если она не знала этого раньше (а она знала, не так ли?), то теперь Глория была уверена абсолютно и окончательно, что она сделала правильный выбор, выбрав Бенджамина вместо Оуэна. Тем не менее, после телефонного звонка у нее осталось ощущение, что она потеряла часть себя.
Бенджамин словно почувствовал ее настроение.
— Дорогая, что случилось? — спросил он.
— Помнишь Оуэна? — спросила она. — Оуэна Портиса?
Он нахмурился, размышляя.
— Не могу сказать, что помню. Это кантри-певец?
— Парень, с которым я встречалась, когда познакомилась с тобой?
Он выглядел искренне удивленным.
— Ты встречалась с другим, когда мы познакомились? Ты никогда не говорила мне об этом.
— Неправда! Мы говорили об этом. Мы даже говорили об этом после. Я много раз поднимал эту тему.
— Ха, — сказал он, чтобы это не значило. — Не помню.
— Как ты можешь не помнить?
— Это было очень давно, — заметил он. — Ты помнишь все, что происходило, когда мы впервые встретились?
На самом деле так оно и было. По большей части. Несомненно, были пробелы, несущественные вещи, которые ее мозг решил убрать, чтобы освободить место для новой информации. Но в целом память о тех днях была для нее такой же ясной, как и память о прошлой неделе.
Эластичность времени, подумала она.
Глория не знала, где она впервые встретила эту фразу, но ее истинность никогда не казалась столь очевидной. Она помнила, что, когда была подростком, два года между выпуском альбомов или между фильмами и их продолжениями казались вечностью. Теперь же ожидание чего-либо в течение пяти лет казалось ей мгновением ока. Точно так же годы, прошедшие с тех пор, как она в последний раз видела Оуэна, казались ей пустяком, в то время как для Бенджамина это была целая жизнь. Объективно он, вероятно, был более прав, но именно поэтому время было эластичным. Оно менялось, растягиваясь по-разному для разных людей.
— Так что насчет этого Оуэна? — спросил Бенджамин.
— Ничего, — солгала она.
Он странно посмотрел на нее, но не стал настаивать. Не желая, чтобы он понял это неправильно, она сказала:
— Я только что узнала, что он гей.
Бенджамин рассмеялся. Громко, как ребенок.
Она хотела сказать ему, что это не смешно, но это повлекло бы за собой более глубокое погружение в тему, а она сейчас была не в настроении. Глория заставила себя улыбнуться.
— Странный мир, да?
Той ночью, в постели, Бенджамин снова заговорил об идее "Пляжного домика". Это было то, что ее сестры пытались организовать последние три лета, хотя Пол, когда ему впервые представили эту идею, сказал просто: "Я пас". Глория тоже отказалась, но Бенджамин был заинтригован мыслью о проживании в арендованном доме на берегу моря и, вместе с Майрой и Джанин, и не хотел упускать эту возможность.
Причина, по которой ее сестрам так понравился концепция "Дом на пляже", заключалась в том, что когда они были маленькими, богатый друг их отца снимал дом на острове Бальбоа на неделю летом. К сожалению, вся семья этого человека слегла с какой-то болезнью (никто из них не мог точно вспомнить, что это была за болезнь. Глория думала, что это был грипп, Пол — пищевое отравление, Джанин — ветрянка, а Майра отказалась даже предположить) и вскоре умерла. Домик был арендован на длительный срок. Отказываться было уже поздно — пришлось бы заплатить полную стоимость, независимо от того, остались они или нет, — поэтому друг их отца пригласил семью Глории поехать вместо них. Это был потрясающий опыт, лучший и самый запоминающийся отпуск в их детстве, которым они все дорожили, и, наверное, было вполне естественно, что когда Джанин и ее семья провели день на пляже несколько лет назад и услышали, как семья на соседнем одеяле говорила об аренде пляжного домика на неделю, она начала изучать цены на аренду жилья. Как и следовало ожидать, цены были непомерно высокими, но Джанин подсчитала, что если они все скинутся и снимут дом с тремя спальнями на неделю, дети будут спать на полу, а одна пара займет раскладной диван, то они смогут уложиться в пять сотен с каждого.
Пол считал, что это будет кошмар, а Глория сказала, что ни за что не согласится платить пятьсот долларов за совместную ванную комнату и спать на диване — самый очевидный исход, поскольку только у них с Бенджамином не было детей, — но предложение Бенджамина снять дом поменьше и подешевле, чтобы каждый вносил свою лепту и каждая семья оставалась на два-три дня, получило одобрение Майры, а также Джанин и Садина. Так что это предложение "удачного вложения денег" повторялось каждое лето. Не желая быть Скруджем МакДаком в группе, Глории приходилось постоянно придумывать практические, реалистичные причины, почему такая схема непрактична. Самая очевидная из них была реальной: желая сэкономить свой ограниченный отпуск в августе, Глория должна была продолжать работать, поэтому не стоило тратить деньги на то, чтобы спать в другой кровати ночью, не имея возможности наслаждаться пляжем днем (если только они с Бенджамином не будут работать в субботу и воскресенье, против чего была категорически против Джанин, потому что Сейдин тоже должен был работать, а у него были только выходные — и еще у них были дети).