В какой-то момент она села, вытирая слезы со слезящихся глаз. Практичность взяла верх над эмоциями, и, как бы ни было ей стыдно за эти мысли, Глория задумалась о том, как она собирается сообщить о его смерти. С точки зрения всего мира, его не существовало, и если она позвонит в 911 и объяснит, что произошло, он внезапно попадет в поле зрения властей. Глория ничего не знала о протоколе вскрытия, но предполагала, что когда судмедэксперт попытается выяснить, почему и как он умер, будут сняты отпечатки пальцев для идентификации. Как только эти отпечатки окажутся в картотеке, они, вероятно, будут автоматически сопоставлены с отпечатками убийцы, убившего Майрона и Джин. И поскольку будет ясно, что Бенни жил с ней, она будет причастна к их смерти.
Все это было кошмаром, и Глория только начала обдумывать возможные сценарии, как услышала стук в дверь. Ее инстинктивной реакцией было притвориться, что ее нет дома, но она знала, что ее крики наверняка напугали соседей. Один или несколько из них, вероятно, вызвали полицию, и, скорее всего, это был либо полицейский, либо обеспокоенный гражданин, который пытался проверить ее и убедиться, что с ней все в порядке.
Стук повторился.
Ей пришлось открыть дверь.
— Мамочка! — произнес девичий голос.
Джин?!
Онемев, Глория прошла через гостиную. Ей хотелось верить, что она неправильно определила голос и вообразила, что он сказал, но она знала, что это Джин, и открыла дверь, и это была она.
За исключением того, что Джин было четыре года, столько же, сколько ей было, когда утонул Бенни. На ней даже был тот же купальник, что и в тот день. И она держала за руку женщину намного старше себя.
Это была бабушка Глории.
Которая была мертва уже двадцать с лишним лет.
— Бабушка? — поразилась Глория. Ее голос стал звонкий и раздражающий.
Бабушка окинула ее презрительным взглядом, который пронзил ее до глубины души и который она прекрасно помнила, хотя он не обращался к ней с тех пор, как она была младшеклассницей.
— Нам придется стоять здесь вечно, — сказала она с укором, — или ты нас впустишь?
****
Глория чувствовала себя как Алиса в Стране чудес или в Зазеркалье, застрявшая в безумном мире, где все бессмысленно. Она была потрясена и удивлена, обнаружив на пороге свою давно умершую бабушку и младшую версию своей умершей дочери, но не испытывала ни доверия, ни недоверия, потому что она уже проходила через это раньше, а ее воскресший сын лежал мертвым в комнате дальше по коридору.
Только он не был ее сыном в привычном значении этого слова. Он был восставшим из мертвых. Который...
...исчез!
Когда она оставила бабушку и Джин в гостиной, чтобы проверить его, его тела не было, как и одежды. Спальня выглядела так, как будто в ней никто не жил много лет.
У Глории болела голова, и она чувствовала, как кровь стучит в висках в такт ускоренному биению сердца. Она на мгновение уставилась на пустую кровать Бенни, а затем ворвалась обратно в гостиную.
— Что здесь происходит? — потребовала она объяснений.
Она адресовала этот вопрос своей бабушке, но ответила Джин.
— Мы будем жить с тобой. Здорово, правда?
В дверь снова постучали, на этот раз громче и с большей силой. Приехала полиция. Кто-то явно вызвал наряд, услышав ее крик, и хотя Глория не слышала сирен, двое полицейских в форме стояли на крыльце, когда она открыла дверь. Оба были довольно молодыми, ее ровесниками, как она догадалась, оба латиноамериканцы, хотя разговаривал более высокий и тяжелый из них. Он встретил ее взгляд, его глаза были плоскими и нечитаемыми.
— Здесь все в порядке, мэм? Мы получили сообщение о криках, доносящихся из этого дома.
— Все в порядке, — сказала она ему и немного вымученно улыбнулась.
— Значит, криков не было?
— Были. Но не преступные! Это была я. Я просто... удивилась, — сказала Глория. — Я не видела свою бабушку много лет...
— Десятилетия, — сказала старушка, появившись у нее за спиной.
— ...и для меня было шоком обнаружить ее на моем крыльце, когда я открыла дверь, — закончила фразу Глория.
Офицеры скептически посмотрели друг на друга.
— Вы не возражаете, если мы войдем, мэм?
Глория отошла в сторону.
— Разумеется нет.
Она провела их через весь дом и даже в гараж, пока они окончательно не убедились, что она ничего не скрывает и ничего плохого не происходит.
— Извините за беспокойство, — сказал полицейский покрупнее. — Служба, мэм.