Не имея возможности попасть в дом, участники вечеринки, очевидно, решили обойти его, и вот они выходили с обеих сторон дома, дико крича и размахивая предметами домашнего обихода и праздничными принадлежностями, переделанными под оружие.
Бенджамин включил передачу, нажал на педаль газа и помчался прочь, визжа шинами так, как это делают в кино. Первый светофор, к которому они подъехали, по мере приближения становился желтым, и он еще больше ускорился, проскочив перекресток, когда свет сменился на красный.
— Что это было? — Бенджамин вздохнул, когда они наконец остановились на красный свет в нескольких кварталах отсюда. — Как будто... как будто они хотели убить нас. Убить меня.
— Да, — Глория хмыкнула, — так себе вечеринка.
— Что! — Бенджамин не верил своим ушам, — Ты серьезно? Они хотели убить меня!
— Я же говорила тебе, — тихо сказала Глория. — Предупреждала!
Он взглянул на нее.
— Не могу поверить, что говорю это, но кажется ты права.
Ей не доставило никакого удовольствия слышать эти слова, но тот факт, что он теперь осознал ситуацию и наконец-то поверил в нее, дал Глории надежду.
— Ты ранен? — спросила она. — Нам нужно ехать в скорую помощь?
— Нет, — сказал он. — То есть, да, больно, но я не думаю, что что-то сломано. Мне не нужен врач.
Свет переключился, и он проехал перекресток, переключая полосы, чтобы выехать на шоссе.
— Господи, — сказал он, и голос его звучал потрясенно. — Что, черт возьми, происходит? Что я сделал такого, что меня хотя убить все. ВСЕ!
Что-то хочет твоей смерти — вот единственный ответ, который у нее был, но она знала не больше этого и не хотела даже предполагать, какие еще вопросы вызовет этот ответ.
Поэтому она промолчала. Просто горько улыбнулась и только сейчас пристегнула ремень безопасности.
Глава двадцать седьмая
Он не стал параноиком, но стал более осторожным.
Бенджамин по-прежнему общался с Лукасом на работе, но, к счастью, они работали в разных отделах и сталкивались друг с другом только на совещаниях, где никто из них не вспоминал о том, что произошло на вечеринке. Теперь, отправляясь куда-то один, даже если это был всего лишь продуктовый магазин, он старался позвонить Глории. Он обязательно сообщал куда идет, звонил или писал смс, когда добирался туда, и снова звонил ей, когда собирался вернуться. Он запирал двери дома, когда был дома, даже в середине дня, чего раньше никогда не делал, и старался избегать подозрительных мест и людей, которые выглядели так, как будто от них могут быть неприятности. Ничего нельзя было поделать с божьими происками — в него могла ударить молния или его могло смыть наводнением, — но Бенджамин принимал все возможные меры предосторожности, чтобы держаться подальше от ситуаций, которые могли стать опасными. Или смертельными.
А вот Глория становилась параноиком. Будучи по природе более тревожной, чем Бенджамин, она видела опасность за каждым углом, боялась, что каждый раз, когда они расстаются, она видит его в последний раз. И самое страшное, что она не видела способа избежать этого события. Она была обречена провести остаток своей жизни в состоянии постоянного волнения. Или до конца его жизни. Потому что единственным возможным концом всего этого, который она могла себе представить, была его смерть.
Тот факт, что больше ничего не происходило, что в течение нескольких дней, а затем и недель все было приятно, хорошо и ровно, только затягивал напряжение и заставлял ее чувствовать себя все более тревожно.
Затем, однажды воскресным утром, она проснулась с сыном и дочерью.
Глория вставала раньше Бенджамина, чтобы приготовить детям завтрак, полностью осознавая, что каждое утро готовит им завтрак, хотя, ложась спать накануне, она знала, что у нее не было детей. Знание обеих реальностей сосуществовало в ее голове одновременно, но Бенджамин, проснувшись, поверил, что у них всегда были дети. Она знала это, потому что спросила его об этом, когда Брэдли и Рут были в другой комнате и смотрели мультфильмы, а он даже не понял ее вопроса. Все утро он смотрел на нее с сомнением, и она с ужасом подумала, не изменилось ли все за ночь настолько, что он перестал осознавать грозящую ему опасность.