Вдалеке, на пределе видимости, показался автобус. Над рекламным щитом загорелось табло, высветившее: «128ян».
— Это мой, — сказала Глория. Внимательно посмотрела на меня и добавила:
— Спасибо тебе, большое-большое. Не только за цветы, а вообще. Ты помог мне вернуться.
Я отдал ей сумку, помог надеть на плечо — её левая рука, как и моя, пока плохо слушалась, и этой рукой нельзя было поднимать тяжести.
Глория уедет, а я останусь. И вообще — не задержусь здесь надолго. Кто же будет ей помогать, когда у неё вновь случатся какие-нибудь неприятности, кто поможет не унывать и соответствовать этому замечательному миру с электромобилями, голограммами, более полными версиями литературных шедевров и кафе, в которые пускают собак?
Стоя очень близко, я рассматривал разноцветные пряди на её виске — самая яркая краска меркла по сравнению с настоящим цветом её волос. Глория чуть повернулась, улыбнулась мне. Я подумал, что вполне могу попробовать поцеловать её. Но не решился.
Подъехал автобус — весь округлый, ровно бликующий, словно только что сошедший с концепт-арта автомобильного дизайнера. Спереди красовался незнакомый логотип с надписью «Байкал» (а у нас под такой маркой выпускают, кажется, только водку да газировку). 128ян — никогда у нас не было таких сложносочинённых номеров общественного транспорта. Или Ян — это имя автобуса?
На мгновение я представил — а что если сейчас сесть в автобус вместе с Глорией, да и уехать куда-то далеко-далеко в этот полунезнакомый мир? Навсегда оставив родителей и друзей в нижней проекции.
Нет. Так я не мог.
— Пока. Ещё раз спасибо тебе. — Глория помахала мне, двери закрылись. Она снова помахала, уже в окне. А я только машинально улыбался. Автобус тронулся.
Вот и всё.
Меня прямо-таки сбросило с места.
— Ты мне очень нравишься, слышишь?!
Я бежал за автобусом, нелепо оттопырив прооперированную руку, пока окончательно не отстал. Рука вновь начала болеть. Я перешёл на шаг. Может, зря не уехал? Упустил единственный выпавший в жизни шанс?
Я вернулся к автобусной остановке. Рекламы с придурком в розовом парике там уже не было, исчезло и табло. Лайтбокс был пуст и тёмен, стекло надтреснуто и испещрено разнообразными надписями маркером. У меня дурацкая привычка читать всё подряд — статьи в интернете, посты в соцсетях, объявления на столбах, надписи на стенах. «Котик, ты лучше всех». «Будущее никогда не наступит, мы просто состаримся». «Серый — пидор». «Включите солнце!» Невольно я взглянул на небо. Оно было плотно, основательно, надолго затянуто тучами. За стеклом торгового павильона виднелись высокие вазы со срезанными розами. Телефон бренькнул, извещая о новой эсэмэске.
Да, вот и всё.
И я поплёлся домой.
Телефон Глории и её адрес в соцсети я запомнил накрепко. Несуществующий телефон и несуществующий адрес. Их я набирал много, много раз. Разумеется, безрезультатно. «Набранный вами номер не существует». «Сервер не найден».
Я прочёл огромное количество статей на тему «мир — лишь голографическая проекция информации». Оказывается, у нас полно учёных рассуждают на подобные темы. Возможно, когда-нибудь эта теория станет краеугольным камнем нашего мировоззрения и мы будем смотреть на вещи под иным углом. Примерно так, как в мире Глории.
Второго шанса увидеть Глорию мне, скорее всего, уже не представится. Между нами — несколько проекций. Возможно, даже не один десяток, а то и не одна сотня. Как бы я ни старался, что бы я ни делал со своей жизнью, я могу лишь передвинуть свою собственную проекцию вперёд, но не попасть на чужую. Провалиться — легко. Подняться — сложно.
А с жизнью мне давно пора было что-то делать. В конце концов, мечтал же я когда-то открыть собственную студию веб-дизайна, почему бы не заняться этим прямо сейчас?
И ещё: где-то в нашей проекции наверняка есть девушка — двойник Глории. Я могу попытаться её найти. Я очень постараюсь.
Конец