Семь лет спустя.
- Я запрещаю тебе отныне заниматься этой мазней! – граф бушевал и бросал
холсты на пол, топча их, - твои браться на охоте, налаживают связи с такими же
отпрысками знатнейших семей, а ты заперся в своей комнате и продолжаешь своё занятие!
Когда меч брал последний раз в руки? Я устал это терпеть! Все! Запрещу давать тебе
деньги на краски и холсты, отныне только на лошадей и оружие! Это моё последнее слово!
Юноша со слезами на глазах смотрел, как в сильных руках отца гибнут его
творения, в которые он вложил все сердце и душу. Перечить отцу он не смел, спина еще
болела и воспоминания о прошлом проступке были свежи в памяти, чтобы сейчас он
посмел открыть рот и сказать против.
- Скажи хоть слово! – отец от послушания сына злился еще больше. Что за мямля
рос под его рукой?! От одного того, что ждет такого сына при дворе короля, а ввести его в
общество он был должен, все дворяне были обязаны отдавать единственных или младших
детей на целых три года, по древнему правилу о заложниках. Первая же дуэль и все, конец
младшему сыну графа дю Валей.
- Хорошо отец, - невнятно произнес сын.
Граф махнул рукой и вышел из комнаты, оставив младшего разгребать завалы из
порванных картин.
Полгода спустя
- Анри, куда мы идем? – Ида, младшая дочка моей служанки, пугливо жалась ко
мне, когда мы проходили темными коридорами вглубь замка. От прикосновений молодого
упругого тела у меня волнами поднималась кровь к голове, а ком внизу живота давал о
себе знать, начиная явственно выпирать. Я чуть сильнее прижал её к себе и локтем
почувствовал прикосновение мягкой груди. Сначала мимолетные касания, затем все
явственнее, когда девушка прижалась ко мне. Я вздрогнул, когда мой локоть укололо что-
то твердое. Я конечно видел обнаженных женщин, но было это чаще всего либо в
потемках, либо в бане, где толком рассмотреть что-либо не представлялось возможным.
- Тихо, нас услышат и ты не увидишь ничего, - я наклонился ближе к её уху и
почувствовал аромат тела с терпким запахом кисловатого пота.
- Я боюсь! – прошептала она, когда мы вступили в особо темный коридор, где не
горели факелы.
- Осталось совсем не много, - я отвлекал её разговором, а сам был занят
совершено другим, чем первоначально планировалось. Я хотел показать ей свой зал, который нашел бродя по замку. С введением запрета отца я не мог больше рисовать
открыто, поэтому поначалу приходилось украдкой накидывать эскизы будущих картин
углем, чтобы никто не видел. Когда мне надоело постоянно стирать свои рисунки, я решил
найти в замке такое место, куда никто не заходит и там вволю порисовать. Больше месяца
ушло у меня на то, чтобы отыскать такое место. Я нашел зал, да такой, что дух
захватывало. Муза творчества так захватила меня при виде открывшейся картины, что я
тайком пронес часть красок из запертого подвала и тут вволю предался любимому
занятию. Самое главное было тщательно оттираться и мыться, чтобы на мне не оставалось
ни малейшего следа краски, когда я возвращался назад.
С Идой мы дружили давно, пока её мать ухаживала за мной, я раз за разом тянулся
к бойкой и смышленой девчушке, что никак не напоминала мне моих братьев. От них я
кроме побоев и злых шуток в свою сторону больше ничего не видел, они все время
посвящали себя «мужским» занятиям и не удивительно, что были любимы отцом и
нелюбимы мною.
Когда мы оставались наедине я даже разрешил ей называть меня по имени,
девушка сначала стеснялась, и долгое время не могла произносить ничего кроме
«господин» и «хозяин», но время разрушило эту баррикаду недоверия и мы подружились.
Приходилось правда это тщательно скрывать, так как я себе даже не представлял что было, если о нашей дружбе узнал отец или братья, досталось бы всем. Только представьте себе
скандал - сын графа дружит с батрачкой! Думаю Иду сразу же выкинули из замка, вместе с
её матерью, так что всегда помня это мы старались быть осторожны.
Я прикрыл её глаза ладонями и провел оставшиеся несколько метров, говоря куда
ступать.
- Анри! – у девушки захватило дух, также как и у меня, когда я впервые увидел это
место, - это просто божественно!
- Это моё тайное место, не говори пожалуйста никому! – я немного смутился.
Девушка бросилась осматриваться, а я с удовольствием прищурил глаза, думая,
что еще можно добавить в получившуюся картину.
Я не знал, откуда взялся в замке этот зал, как пожалуй уже никто из ныне
живущих. Наш замок все время строился и перестраивался, так что за века, что графство
принадлежало нам, он так разросся, что никто уже точно не знал где и что было.
Так что с большим удивлением я нашел зал, в центре которого находился алтарь,
на который днем падало столько света, что он словно светился изнутри. Но больше всего
меня привлекло в этом зале то, что я нашел в нем абсолютно гладкие и чистые стены, покрытые красноватым шершавым материалом, очистив который от вековой пыли я смог
положить на него краску. Три месяца работы и вот место преобразилось до
неузнаваемости, а поскольку моя фантазия не была ограничена ничем, то я размахнулся
вовсю ширь.
Теперь при дневном свете представала красивая картина цветущего вокруг
зрителя весеннего сада. Я постарался с точностью до дерева вспомнить то место у соседей
куда мы ездили пару лет назад, тогда я был поражен увидев сотни цветущих деревьев в
одном месте. Именно тот сад я постарался изобразить здесь, а распустившиеся цветы с
которых вот-вот сорвутся бабочки, пчелы и птицы придавали саду еще большую
реалистичность.
- Анри! – девушка бросилась ко мне и обняла, - лучшего я не видела за всю жизнь!
Ты невероятен!
Я почувствовал, как в грудь мне уперлись два плотных комочка и осторожно
сомкнул руки на спине девушки, прижимая её к себе. Конечно, она не могла не заметить, что вниз её живота упирается мое естество. Не знаю почему, но она вдруг еще сильнее
прижалась ко мне.
Я несмело опустил руки ниже и дотронулся до мягких округлостей, девушка
вздрогнула, но не отпрянула от меня. Мои руки самопроизвольно стали гулять по её телу, скрытому холщевым сарафаном, спустя пять минут мы оба дышали как загнанные
лошади, внизу же живота у меня ломило так, что я думал мне сделается плохо, если я не
найду способ избавиться от этой тяжести. Я стал сбрасывать с себя одежду, а Ида сняла
свой сарафан, аккуратно сложила его и положила сверху его мою одежду. Мы стояли
обнаженные напротив друг друга, причем она старалась не смотреть вниз, я же жадно
рассматривал её всю, наконец-то я увидел женское тело во всем его великолепии.
Я протянул руку и дотронулся до её груди, девушка только тяжело вздохнула, но
не пошевелилась, тогда я стал слегка сжимать её, задевая упругую возвышенность,
которая твердым солдатиком упиралась мне в ладонь.
- Давай ляжем, - тихо прошептала она и я сразу же подчинился, разложив на
лежанке, что я устроил для себя в зале для отдыха, нашу одежду и уложил туда девушку.
Лежанка жалобно застонала, когда на неё опустился и я. Мы еще долгое время лежали, прижавшись друг к другу, трогая друг друга везде. Ида гладила меня и ласкала, намного
смелее, чем я её.
- У меня сейчас живот лопнет, - пожаловался я на тяжесть внизу, - что нужно
сделать? Ты знаешь?
Девушка покраснела, но качнула головой. Затем показала мне, что нужно лечь
сверху неё и делать толкательные движения. Сначала я не понимал, но животное начало
взяло свое и тело самостоятельно после трех или четырех качков стало действовать как
нужно, мой твердый словно камень орган ударялся и слегка проваливался во влажную