- Не будет тебе погребального костра, не дождешься, - зло прошептал военврач, - Дарион, вдох, пять нажатий...
- Да знаю я, - оборвал нилот, - давно не дышит?
- Только что, начали!
Ритм сердца, ритм вдохов. Еще и еще, пока мучительно идут минуты. Отвлечься на секунды, чтобы прикрыть ладонью глаза. Реагируют зрачки. Жив.
- Ребра не сломай!
- Знаю.
Не дышит сам. Сердце само не бьется. Обиделось на хозяина? Устало? Давай же! Умолять тебя? Буду умолять! Я не гордый.
- Публий... нет?
- Продолжаем. Мозг жив. А мы с тобой его дыхание и сердцебиение. Давай, Дарион.
Бездна, отпусти. Зачем он тебе? Молодой еще. Пацан совсем. Ну, дурак, ну запутался, отпусти! Кулаком буду со злости по груди бить, но запущу сердце.
Дарион руки убрал и ухо приложил.
- Публий, есть!
И тут же кадык Клавдия задергался. Дышать сам пытался.
- Тьер, - выдохнул военврач, - в машину мою и в капсулу. Дотянем?
- Дотянем, - ответил Дарион, - теперь да.
Носилок не было, вынесли Клавдия по военно-полевому. В машину загрузили на заднее сидение головой к лейтенанту Лару на колени. Публий уселся на место водителя и включил с пульта зажигание. Красное, как у всех медиков авто, шурша шинами отъехало с парковки бара. Климат-контроль надрывался, чтобы изгнать удушливый запах Шуи из салона. Дарион послюнявил палец и поднес к губам Клавдия. Дышит.
- Надо будет Тулия и Квинта предупредить, что мы уехали, - задумчиво проговорил сын генерала Лара.
- Позвони, - кивнул Публий, - доберутся сами до офицерской казармы? Или послать за ними кого-нибудь?
- Доберутся. Вроде в сознании оба, - тихо ответил Дарион, а потом, глядя в окно на ночную Равэнну, добавил: - Вспомнили Тезона. Чуть знакомого к нему в бездну не отправили. С приветом от всех нас.
Военврач промолчал. Бездна еще спросит с него за каждую украденную у неё жизнь. Выставит счет - не расплатишься. Ехал быстро. До медцентра полгорода по вечерним пробкам. Фонари заливали дорожное полотно золотым светом, жизнерадостно горели вывески баров и магазинов. Город дышал в своем ритме, и плевать хотел на хрупкие жизни обитателей. Одним больше, одним меньше, разве он считает? Сын генерала, дарисса из бара, военный врач, бармен, официант. Щелк и темнота. Как выключатель.
- Дарион, не говори, пожалуйста, отцу, что случилось, - попросил Публий, - я сам.
- Хорошо.
- И никому вообще не говори.
- Хорошо, Публий. Не скажу.
Глава 3. Пробуждение
3.
Свет вернулся белый, приглушенный. Разлепив ресницы, Клавдий различил матовое стекло на расстоянии вытянутой руки от своего лица. За ним сновали бесформенные тени, оттуда пробивались и голоса - знакомые, но плохо различимые за жужжанием и попискиванием приборов. Чудовищно хотелось пить. Клавдий сглатывал слюну и чувствовал терпкий привкус Шуи. От этого мутило.
Он попытался подняться, но что-то удерживало, впивалось острыми иглами в тело, опутывало тонкими щупальцами проводов. Клавдий пошевелил рукой и почувствовал, как натянулись путы. Попытался поднять голову, но висок прострелило болью. Вихрь разноцветных искр закружился перед глазами, и он снова зажмурился, чувствуя себя, как в лишившейся управления десантной капсуле. Тошнота скрутила внутренности, подкатила к горлу. Клавдий выгнулся, ударил пяткой в пластиковый бок своего саркофага.
- Пус... т...
С шипением пневмопривода разошлись створки. В нос ударил запах медикаментов. Схватившись за бортик саркофага, Клавдий перегнулся через край и его вырвало.
- Кхантор бэй! Ин дэв ма тоссант!
Знакомый голос матерился громко и со вкусом, но Клавдий не думал, кому он принадлежит. Живот сводило спазмами, в голове засела пульсирующая боль. Он закашлялся, сплевывая темную нить слюны, попытался трясущейся рукой вытереть рот, но тут же клюнул носом вниз. Кто-то подбежал, схватил его за плечи. Прикосновение к коже отозвалось зудом, прилепившиеся к телу датчики раздражали, словно стаи кровососущих насекомых.
- Убери... те! - Клавдий потянулся к груди, сдирая провода. Его пошатнуло.
- Тьер! Да держите же крепче!
Комната качнулась, расчерченный на квадраты пол оказался совсем близко от лица. Кто-то заломил ему руки. Кто-то повернул голову, вжимая в шею холодный кругляш инъекционного пистолета. Короткий укол, и Клавдий охнул, снова проваливаясь во тьму.
Воскреснув во второй раз, он долго моргал на россыпь круглых светильников. Белизна изливалась с потолка и стен, топила, как в мыльной пене, и Клавдий чувствовал себя покачивающимся на мягких волнах. Так убаюкивающее и спокойно.
- Очнулся?
Звук чужого голоса послал в висок холодную иглу. Клавдий вздрогнул, моргнул, фокусируя взгляд на комнате. Прямо, над дверью, серебрился цилиндр видеокамеры. Черный глазок бесстрастно уставился на Клавдия. Слева - забранное жалюзи окно. А справа на хромированном табурете сидел Публий Назо.